"Владимир Дрыжак. Кесарево сечение" - читать интересную книгу автора

секторе. Меня он знал, хотя я его видел впервые. Вероятно, он полагал, что
ради такого случая могли бы прислать дознавателя и поопытней. Случившееся,
разумеется, не могло быть поставлено ему в вину, но, однако же, и чести не
делало.
Предполагается, что комиссар - он на то и комиссар, чтобы в его зоне
ничего не могло произойти без его ведома. Он должен всегда находиться именно
там, где безопасность не гарантирована, и пресекать все безобразия
немедленно. Ибо ясно, что если нет безобразий, то нет и происшествий, а если
имеет место происшествие, то раньше на этом месте происходили безобразия.
Кстати, идеологом такого подхода является все тот же Сюняев, а вот позиция
Гири двусмысленна. Как-то в приватной беседе он выразил такую мысль: "всякая
ситуация складывается из комического фактора с примесью головотяпства, так
что мы не можем расслабляться ни на минуту". А потом добавил, что
оговорился, и что имелся в виду, конечно, пресловутый космический фактор.
Я воспроизвел этот пассаж комиссару, и заявил, что отнюдь не собираюсь
расслабляться и делать поспешные выводы, надеясь на взаимопонимание. Он
рассмеялся, проявил интерес к тому, как поживает Петр Янович, и в порядке ли
его указательный палец. Я заверил, что вполне, и даже более того. Тогда он
тяжело вздохнул. "Знаешь, - сказал он, - все же происшествие из ряда вон.
Испытываю комплекс вины. Если бы прибыл Кикнадзе, а еще лучше, Сюняев, и
устроил выволочку, на душе стало бы легче. А от тебя, в данном случае, толку
мало. Нет отпущения грехов".
Я, разумеется, обиделся, мы посмеялись и приступили к делу.
Осмотр места происшествия не дал никаких результатов, могущих пролить
свет на причины аварии. Мы, при участии экспертов и капитана, старательно
обследовали поврежденные конструкции на "Челленджере" и установили, что при
касательном столкновении с кормовой частью злополучного туера повреждения и
должны быть приблизительно такими, какими они оказались на самом деле. Более
подробную информацию должна была дать баллистическая экспертиза.
Посовещавшись, мы решили ограничить доступ лиц, не имеющих отношения к
расследованию, в помещения поврежденного отсека и на верхнюю палубу, чем и
ограничились в части драконовских мер. Капитан принял наше предписание без
особого энтузиазма (его волновали ремонтные дела), но и без комментариев.
Осмотр поврежденной кормовой части туера, выловленной и доставленной в док,
показал, что удар был не слишком силен, и соответствовал изменению
баллистических параметров траектории. Носовой отсек вообще оказался в
превосходном состоянии. Мы санкционировали доступ туда экспертной группы, на
предмет выявления неисправностей навигационного оборудования и агрегатов
управления, после чего приступили к основной части предварительного
расследования: допросу всех лиц, имевших прямое или косвенное отношение.
Таковых оказалось примерно полсотни, и к концу процедуры я одурел
совершенно.
Главное, что удалось установить: никто толком не мог сказать, в силу
каких причин туер, вместо того, чтобы плавно причалить к "Челленджеру",
решил идти на таран. Четыре члена экипажа туера находились в здравом уме и
рассудке, были достаточно опытны в своем деле, и в один голос утверждали,
что абсолютно никаких аномалий в показаниях приборов вплоть до момента
потери управления не заметили. Капитан туера - довольно нахальный парень
моего возраста - заявил, что лично выполнял обязанности первого пилота,
занимая его кресло и держа руки на пульте управления. Туер вдруг, без всяких