"Дафна Дю Морье. Синие линзы" - читать интересную книгу автора

долгожданный день и во время вечернего визита хирург сказал: "Завтра я
поставлю вам линзы", изумление пересилило радость. Мада Уэст не могла
промолвить ни слова, и врач вышел, прежде чем она успела его поблагодарить.
Неужели это правда и ее агония окончилась? Мада позволила себе
один-единственный, последний пробный шар, когда дневная сиделка уходила с
дежурства. "К ним надо будет привыкнуть, да? И сперва будет немного больно?"
- утверждение в форме беспечного вопроса. Но голос женщины, ухаживавшей за
ней в течение стольких тягостных дней, ответил: "Вы даже не почувствуете их,
миссис Уэст".
Ее спокойный, приветливый голос, то, как она перекладывала подушки и
подносила стакан к вашим губам, легкий запах французского папоротникового
мыла, которое она всегда употребляла, - все это внушало доверие, говорило о
том, что она не лжет.
- Завтра я вас увижу своими глазами, - сказала Мада Уэст, и сиделка,
залившись веселым смехом, который порой доносился из коридора, ответила:
- Да, это будет для вас первым ударом.
Странно, как притупились воспоминания о ее приезде в лечебницу. Врачи и
сестры, принимавшие ее, превратились в тени, отведенная ей палата, где она
все еще находилась, - просто деревянный ящик, западня. Даже сам врач, умелый
и энергичный хирург, рекомендовавший ей во время двух кратких консультаций
немедленно лечь на операцию, был теперь для нее только голосом, а не
реальным лицом. Он появлялся, отдавал приказания, приказания исполнялись, и
было трудно представить, что эта перелетная птица - тот самый человек,
который несколько недель назад попросил отдать себя в его руки, который
сотворил чудо с живой тканью, бывшей ее собственными глазами.
- Представляю, как вы волнуетесь.
Это был низкий, мягкий голос ночной сиделки, которая лучше всех
остальных понимала, что ей, Маде, пришлось перенести. В сестре Брэнд -
дневной сиделке - все дышало бодростью дня, с ней появлялось солнце, свежие
цветы, посетители. Когда она описывала, какая сегодня погода, она словно
творила ее. "Ну и пекло", - говорила сестра Брэнд, распахивая окна, и ее
подопечная прямо чувствовала, как от ее формы и накрахмаленной шапочки
исходит свежесть, каким-то необъяснимым образом смягчая хлынувшую в комнату
жару. А не то, ощущая легкий холодок, она слышала под ровный шум дождя:
"Садовники-то будут рады-радешеньки, а вот старшая сестра останется без
речной прогулки".
Так же и блюда, даже самые невкусные вторые завтраки, казались
деликатесами, когда она предлагала их. "Кусочек камбалы au beurre\footnote{с
маслом \textit{(франц.)}.}", - весело потчевала она, разжигая притупившийся
аппетит, и приходилось съедать поданную вареную рыбу, начисто лишенную
вкуса, ведь иначе вы вроде бы подводили сестру Брэнд, рекомендовавшую ее.
"Пончики с яблоками... с двумя-то уж вы, конечно, справитесь", - и во рту
появлялся вкус воображаемого пончика, хрустящего, посыпанного сахарной
пудрой, когда в действительности он напоминал кусок размокшей подошвы.
Бодрость и оптимизм сестры Брэнд не давали вам проявлять недовольство,
жаловаться было бы оскорблением, сказать: "Дайте мне полежать спокойно. Я
ничего не хочу" - значило проявить слабодушие.
Ночь приносила утешение - появлялась сестра Энсел. Она не ждала от вас
мужества. Вначале, во время болей, она, и никто другой, давала болеутоляющие
лекарства. Она, и никто другой, взбивала подушки и подносила стакан к