"Дафна Дю Морье. Козел отпущения" - читать интересную книгу автора

договоренности между нами, к какому-то решению проблемы, не вполне ясной для
нас самих, и, когда он посмотрел на меня, взгляд его был испытующим и в то
же время уклончивым, словно он что-то скрывал.
-- Возможно, -- ответил я. -- Не знаю.
Перестав восторгаться машиной, погрузившись в себя, он пересек центр
города, не останавливаясь у больших отелей, которые я заметил днем. Наконец
мы оказались в районе серых, однообразных домов, фабрик и складов. На убогих
улицах то и дело попадались дешевые пансионы, сомнительные меблированные
комнаты, отели, где не спрашивали паспорта и не задавали вопросов, если вы
хотели провести там ночь или час.
-- Здесь спокойней, -- проговорил он, и я, как и прежде, не мог
сказать, обращается ли он ко мне или думает вслух.
Но мне не очень-то понравился его выбор, когда мой спутник остановил
машину перед облупленным домом, втиснутым между двумя другими, такими же
грязно- коричневыми, как и он, над полуоткрытой дверью которого виднелась
надпись из тусклых синих электрических лампочек \footnote{Гостиница. Все удобства \textit{(фр.)}.}, предупреждая о
том, что это за заведение.
-- Иногда, -- сказал он, -- эти места могут сослужить пользу. Не всегда
хочешь встретить знакомых.
Я ничего не ответил. Он выключил мотор и распахнул дверцу.
-- Зайдете? -- спросил он.
У меня не было никакого желания проникать в тайны удобств, о которых
объявлялось более мелкими буквами под синей вывеской, но я вылез из машины и
вытащил из багажника его чемоданы.
-- Пожалуй, нет, -- сказал я. -- Вы зайдите, договоритесь о номере,
если хотите. Я предпочитаю сперва пообедать, а уж потом решать, что делать
дальше.
Меня больше прельщал мой маршрут на север: сперва в Мортань, затем по
грунтовой дороге в монастырь траппистов.
-- Ваше дело. -- Он пожал плечами и, толкнув дверь, вошел внутрь.
Я закурил. На меня начал действовать коньяк, выпитый в буфете. Все
происходящее казалось нереальным, в голове затуманилось, и я смятенно
спрашивал себя, что я делаю здесь, на грязной боковой улочке Ле-Мана, зачем
жду человека, который еще час назад был мне незнаком, который все еще
оставался чужим, но при этом, благодаря нашему случайному сходству,
распоряжается моим вечером, направляет его ход, кто знает -- во благо или во
зло. Я подумал, не сесть ли мне потихоньку в машину и уехать и тем
зачеркнуть эту встречу; занимательная сперва, она стала теперь казаться мне
угрожающей, даже зловещей. Я уже протянул было руку, чтобы включить
зажигание, как он вернулся.
-- Все улажено, -- сказал он. -- Пошли поедим. Машина нам ни к чему. Я
знаю хорошее местечко тут, на соседней улице, за углом.
Я не смог найти предлога избавиться от него и, презирая себя за
слабость, тенью повлекся следом за ним.
Он привел меня в нечто среднее между рестораном и бистро. Вход был
загроможден велосипедами, -- должно быть, там собирался клуб велосипедистов,
-- внутри было полно подростков в ярких шерстяных фуфайках, они горланили и
пели, а за столом кучка пожилых рабочих играла в кости. Мой спутник уверенно
проложил нам путь сквозь шумную толпу, и мы сели за столик позади
потрепанной ширмы; пронзительные голоса мальчишек наполовину заглушались