"Николай Иванович Дубов. Колесо Фортуны (Роман) " - читать интересную книгу автора

пепельно-серыми.
Несколько раз они беззвучно шевельнулись и снова сжались жесткой,
скорбной складкой. Наконец мистер Ган заговорил, но как не похож был этот
хриплый, натужный голос на его прежний...
- У меня нет оружия, я не диверсант, - сказал он. - Я - Ганыка...
Это признание было словно стержнем, на котором он держался, и стоило
ему вырваться, как тело мистера Гана обмякло, обвисло и даже как бы сразу
стало меньше.
В каком-то неожиданно бабьем смятении Юкины ладони взметнулись к щекам.
Ребята растерянно зыркнули на Федора Михайловича и снова уставились на
американца.
- Ганыка? - спросил Федор Михайлович. - Тот самый, помещик?
- Нет, сын. Помещик умер. Давно... - И, глядя исподлобья на Федора
Михайловича, Ганыка спросил: - А вы - агент ка-ге-бе?
- Нет, - сухо ответил Федор Михайлович. - Я лесовод.
- Однако выследили меня?
- Я такими вещами не занимаюсь и вообще о вашем существовании узнал
какой-нибудь час назад.
- Но как вы догадались, что я - русский?
- Вы слишком старательно притворялись. Если у человека болит нога, он,
естественно, хромает. Но если он хромает то на одну, то на другую ногу...
Я плохо знаю английский, русский несколько лучше. Вот своим русским языком
вы себя и выдали. Вы говорили неправильно, но сама эта неправильность была
неправильной. Поляк может сказать "матушка", но англичанин, как и русский,
скажет "матушка" - он привык ставить ударение на первом слоге. "Во
благовремении" даже по слогам иностранец правильно произнести не в
состоянии, он обязательно его исказит, сделает хотя бы одну ошибку. А
"ландрин" выдал вас с головой. До революции некий кустарьлоточник Федор
Ландрин торговал леденцами вразнос, выбился в купцы. Его именем стали
называть леденцы, а так как в России привыкли думать, что все лучшее идет
из-за границы, фамилию купца, которая превратилась в название леденцов,
стали произносить на французский лад - "ландрин". В революцию исчез
Ландрин, слово "ландрин" умерло. Кто мог теперь употребить это слово?
Только коренной русак, но оторванный от стихии русского языка,
сохранивший дореволюционную лексику. И наконец, помимо всего, вы отлично
поняли вопрос, который я задал по-русски. Как видите, все довольно просто.
- О нет, совсем не просто! - сказал мистер Ган, глядя поверх ребячьих
голов.
Над гречишным полем с самолетным гулом барражировали шмели и пчелы, на
скале левого берега медленно покачивались кроны сосен, их прекрасные
двойники струились в речном плесе, беззвучно текли и никуда не могли
утечь, нагретый воздух доносил запахи аира и лещины, и даже неугомонные
лягушки затихли в щемящем душу полуденном покое. И нет покоя только для
него. Изобличен и пойман, как завравшийся мальчишка... Кто этот человек с
канадской собакой? И при чем тут дети?.. Но в конце концов, что,
собственно, произошло? Узнали, что Ган - бывший Ганыка... Ну и что?
Преступления он не совершил, никаких правил не нарушил. Что могут сделать
ему, гражданину USA?
Напряжение, сковавшее мистера Гана, ослабело, голос утратил натужную
хрипотцу. Он говорил по-русски без ошибок, но замедленность и