"Николай Дубов. Сирота " - читать интересную книгу автора

темно-зелеными лакированными листьями, за стеной рокотало море. В школу
Лешка не ходил - где уж было учиться при таких переездах! И, пока дядя
Троша, как он говорил, "разнюхивал обстановку", Лешка болтался без дела.
Здесь ему не нравилось. Совсем близко, за окраинными домами, земля
вставала дыбом и утыкалась в небо темными от зелени, почти черными горами.
Угрюмая чернота их все время была затянута серой клубящейся пеленой. Пелена
то и дело рваными клочьями стекала вниз, из нее сеялась мелкая дождевая
пыль. Эта пыль проникала всюду, все было влажным, и Лешке казалось, будто он
выкупался в одежде, да так и не может высохнуть.
Сидеть дома не хотелось, смотреть на насупившиеся мрачными тучами горы
было жутко, и Лешка уходил к морю. Оно лежало рядом - только пересечь
железнодорожную колею, - необъятное, мерно дышащее зеленоватыми волнами.
Совсем не таким Лешка увидел его впервые. Сначала он только услышал.
Ночью они выгрузились прямо на насыпь. Поезд ушел, они остались под дождем
на мокром песке. Кругом не было ни души, ни огонька. В преувеличенной
страхом и темнотой близости что-то невидимое, но грозное тяжело ворочалось и
шумело.
- Что это? - спросил Лешка.
- Море, - ответил дядька. - Ты за чемоданами гляди, а не по сторонам...
Море шумело всю ночь. Утром Лешка, не умываясь, побежал смотреть. Дождь
перестал, но в воздухе висела водяная пыль. Лешка облизал губы - они были
соленые. Шумело впереди, за насыпью. Лешка перебрался через насыпь, и
дыхание у него перехватило.
Во всю ширь, раскинувшуюся по сторонам, от самого неба мчались
белогривые черные лошади, тонули, всплывали наверх, встряхивали лохматыми
гривами и неслись на берег. Ближе к берегу они становились мутно-желтыми,
вдруг вздымались пенистой стеной воды и рушились. Взлетала пена, водяная
пыль, но уже поднималась новая стена, с ревом глотала остатки предыдущей и
тоже падала.
По берегу шел нарастающий железный гром, будто гигантский поезд снова и
снова проносился по бесконечному мосту. Волны были неодинаковы: сначала шли
помельче, потом крупнее, наконец вырастал великан и тяжко распластывал по
берегу пенную гриву.
Не отрывая глаз, не чувствуя водяной пыли, Лешка следил за бегом валов.
Угадывая приближение самого большого, он помахивал сжатыми кулаками, словно
подгоняя, и приговаривал:
- Давай! Давай!..
Море "давало". С железным громом рушились валы, бросая в небо фонтаны
брызг и пены...
В тихую погоду оно было совсем не страшным. Прозрачные у берега, мелкие
волны плескались вкрадчиво и нежно. Дальше они становились
радостно-зелеными, как кленовый лист, если через него смотреть на солнце. И
только совсем далеко отливала чернью синева глубин, где таились белогривые
великаны.
В ясный день влево по берегу виднелась россыпь белых кубиков - дома
Батуми. Их часто затягивало дождевой пеленой; тогда из мглы доносился
протяжный и жалобный голос:
"О-у-у... О-у-у..."
Услышав его впервые, Лешка подбежал к путевому обходчику, который,
глядя себе под ноги, шагал по шпалам.