"Савелий Дудаков. История одного мифа: Очерки русской литературы XIX-XX вв " - читать интересную книгу автора

году извещали "Санкт-Петербургские Ведомости"). В трактате высмеивались
нелепая обрядность масонов, их крайний мистицизм и "святая святых"
сообщества - таинство посвящения и наличие некоей "тайны". Деля масонов на
обманываемых и обманывающих, Екатерина четко формулировала вывод: масонство
существует для надувательства ближних в корыстных целях его "мастеров",
использующих наивную веру окружающих во всесилие и провиденциальность
ордена. Эти идеи трактата и легли в основу ее комедий.
4 февраля 1786 г. на дворцовой сцене была впервые представлена комедия
"Обманщик" (написанная, скорее всего, значительно раньше). Героем пьесы был
шарлатан и аферист Калифмалкжерстон, в котором зрители сразу же узнали
знаменитого Калиостро, останавливавшегося в Петербурге у одного из
"пламенных" масонов И.П.Елагина и покинувшего столицу 1 октября 1779 г.
Мысль автора удивительно проста и нравоучительна: наезжают-де в Россию
ловкачи и обирают легковерных русских людей. В письме к Гримму императрица
объясняла причины своего интереса к комедийному действу: "Во-первых, потому,
что это меня забавляет; во-вторых, потому, что я желала бы поднять
национальный театр, который, за неимением новых пьес, находится в
пренебрежении" 65. В пьесе "Обольщенный" (написанной, видимо, в 1785 г.)
Екатерина создала еще более резкую и серьезную сатиру на русских "братьев".
Свойственные для классицизма "говорящие фамилии" (Вокитов - Волокитов,
Радотов - от французского слова radoteur (болтун), Брагин, Бебетов -
напоминающий латынь "bibere" (пьяница), Бармотин, Тратов и др.),
незатейливый сюжет (любовная интрига вокруг дочери масона), обличительные
речи, не лишенные остроумия и жизненности, - все на этот раз вполне попадало
в цель. Разоблачение шарлатанов и жуликов, попавших под подозрение в краже,
не могло не звучать из дворца предупреждением масонам и, в первую очередь,
Новикову.
Екатерина не коснулась нравственных целей учения вольных каменщиков"
(хотя и была с ними знакома), однако, видя во всем и везде интриги,
исходящие то от прусского короля, то из Гатчины, она откровенно выступила и
против филантропической деятельности с намеком на Новикова ("Они в намерении
имеют потаенно заводить благотворительные разные заведения, как-то: школы,
больницы и тому подобное, и для этого стараются привлекать к себе богатых
людей"66), и против "масонской" натурфилософии ("...он варит золото, алмазы,
составляет из росы металлы, из трав невесть что; домогается притом иметь
свидания неведомо с какими невидимками, посредством разных шалостей и сущих
ребячеств, коим разумный свет прежних веков и нынешних смеется..." 67), и
против безнравственности ("падал в пропасти... восходил в вышину... сидел по
горло в воде... в конце концов напился... до беспамятства..."68).
На следующий год появилась еще одна антимасонская пьеса - "Шаман
Сибирский", пожалуй, самая слабая в этом "цикле". Вместе с тем, именно в
последней пьесе прозвучало прокурорское слово императрицы: главная вина
масонов не в жульничестве или необразованности, мистицизме или же тщеславии,
главная вина их - в том общественном вреде, который они наносят, создавая
масонские ложи и собирая членов на многолюдные собрания. Резюме государыни
смахивало на приказ для подданных: "Как сведают заподлинно, колико его
учение не сходствует с общим установлением, то достанется и тому, кто привез
лжеучителя... если не прямо, то по крайней мере вскользь" 69.
Комедии Екатерины имели большой успех. 10 января 1786 г. она сообщала
Циммерману: "Относительно театра я должна сказать, что здесь появились две