"Савелий Дудаков. История одного мифа: Очерки русской литературы XIX-XX вв " - читать интересную книгу автора

виде. Одному из героев романа предлагается вступить в тайный орден "Общество
благотворителей света", который "несмысленная чернь" обзывает масонами.
Вместе с тем - они просветители мира, друзья человечества и повелители мира,
владеющие высокой таинственной мудростью, проникновением в замыслы
европейских дворов, знающие намерения "бояр" и "весь ход подлунного мира".
Надо сказать, что некоторые страницы романа Нарежного читал, без
сомнения, с особым интересом Л. Толстой, ибо описания приема в ложу, равно
как и насмешливое отношение к "братьям", очень похоже обыграно обоими
писателями, разделенными более чем полувеком.
В смысле совмещения еврейской и масонской тематики интересен почти
забытый к 70-м годам XIX в. А.Ф. Вельтман, чей роман "Странник" (1831),
демонстрируя, пусть и поверхностное, однако вполне реальное знакомство с
бытом молдавских евреев, тем не менее содержал мистико-масонскую атрибутику
и романтически приподнятую манеру повествования11.
Извозчик Берка, сопутствующий главному герою в его "странничестве" и
поисках "неведомой девы" (Софии), выполняет в романе двойную роль: с одной
стороны, Берка - заурядный слуга, готовый или не готовый возить
квартирмейстера в его переездах с места на место, а с другой - он владетель
некоей мистической тайны и увлекает своего хозяина в "таинственные миры". О
первом облике извозчика автор повествует с иронией и добродушием: "Глубоко
вздохнул я и проснулся. Смотрю. Где я? - лежу в фургоне, лошади,
распряженные, спокойно едят сено. Вправо лес; влево... шум... уединенная
корчма... Где же мой Берка? мошенник!
Иду в корчму - в корчме все пьяно!
И Берка пьян! Ну, как тут быть?!
Он Мордехея от Амана
Не мог, бездельник, отличить!
Подобный растах* не был в плане!
Вот я к жиду: "Впряжешь ли кляч?"
Что ж жид в ответ? "Ни, шабес, пане!"

***

*Растах - остановка в пути (примеч. изд.) 12.

***

О, счастлив тот, кто не горяч!
Но если б и его заставить
В корчме с жидами шабаш править???
Я посмотрел бы!!!
Характерная деталь - повальное пьянство в корчме в общем-то
евреев-трезвенников - приурочена Вельтманом к определенному событию: в
праздник Пурим благочестивый еврей должен напиться так, чтобы не отличать
проклятий Аману от благословений Мордехаю. Одно это уже свидетельствует о
знании автором еврейских обычаев и еврейских праздников.
Особенно интересна "мистическая глава" ССLХII. В ожидании "приближения
вещественного я" герой оказывается в неведомом мире, атрибутами которого, по
всей видимости, должны были стать буквы древнееврейского алфавита,
трактуемые в духе Каббалы, с которой Вельтман был безусловно знаком: "Налево