"Александр Дейч. Гарри из Дюссельдорфа (о Генрихе Гейне)" - читать интересную книгу автора

литературного течения - романтизма. Шлегель с большой любовью относился к
немецкому народному творчеству, изучал эпические поэмы древних народов и
сам писал стихи, в которых прославлял христианское средневековье,
идеализируя те времена, когда рыцари совершали чудеса доблести во славу
своих дам и католической веры.
Когда Гейне в первый раз попал в аудиторию, где читал лекции Август
Вильгельм Шлегель, ему сразу понравился этот несколько щеголеватый, уже
немолодой профессор, говоривший легко, плавно, отчеканивая отдельные
слова, интонациями подчеркивая самое существенное. Он нисколько не походил
на тех длиннобородых старых профессоров, чьи сюртуки были осыпаны
нюхательным табаком и хранили на себе кофейные пятна, как следы ученой
рассеянности. Все во внешности Шлегеля говорило о какой-то чистоте,
опрятности и даже нрилизанцости. Голубой сюртук сидел на нем как влитой, а
длинный шелковый шарф декоративно обвивал белоснежный воротничок. Он читал
лекции скорее как поэт, чем как ученый. Когда он говорил о древнеиндийских
поэмах, фантазия Гарри рисовала ему пестрый сказочный мир древней Индии:
темнозеленые пальмы на берегу Ганга, священной реки, к которой стекались
толпы паломников в белых одеждах. Слегка зажмурив глаза, Гарри вслушивался
в звучание стихов, которые читал Шлегель, и проникал в их сокровенный
смысл. Когда Шлегель говорил об испанской поэзии Возрождения, мир
Сервантеса, Кальдерона и Лопе де Бега, уже открытый для Гарри раньше
произведениями Вольфгаига Гёте, снова оживал во всех своих красках. Но
особенно захватило Гейне немецкое народное творчество.
Сказки, легенды, песни, слышанные в детстве, теперь приобрели новую
поэтическую силу. Все это побуждало Гейне к творчеству. Отрываясь от сухих
юридических книг, от кодекса Юсгиниана и древнеримского нрава, Гейне много
писал.
Однажды после лекции Шлегеля Гейне осмелился подойти к нему в коридоре.
Он отрекомендовался как Гарри Гейне из Дюссельдорфа, студент юридических
наук, и попросил Шлегеля прочитать его стихотворения.
Профессор взглянул на него своими добрыми глазами и пригласил к себе
домой.
Гарри принес Шлегелю тетрадку стихотворений, и через несколько дней
профессор верну,'! ее, сделав на полях много замечаний. Они касались
главным образом формы стихотворения: Шлегель прекрасно владел техникой
стихосложения, и некоторые вольности Гейне ему казались недопустимыми.
Шлегель по-своему понял юношеские стихотворения Гейне. Они были восприняты
им как создания романтической музы, как прославление безудержной фантазии
поэта, строящего свой собственный мир из сновидений и кошмаров. Гейне
часто приходил к Шлегелю, и за чашкой дымящегося кофе их беседы длились
иногда часами. Увлекающийся молодой поэт считал Шлегеля умнейшим из своих
профессоров, а по силе поэтического творчества чуть ли не сравнивал его с
Гёте.
Гейне написал в честь Шлегеля три сонета, в которых восторженно
прославил его как волшебника, познавшего чужие страны и народы, от Ганга
до Темзы, и скопившего великие духовные богатства в своем сердце.
Обращаясь к учителю, Гейне воспевал его ум и поэтическое мастерство.
Шлегель не раз высказывал пожелание, чтобы стихи Гейне были изданы; он не
скупился на похвалы молодому поэту, которого хотел сделать правоверным
романтиком.