"Александр Дюма. Ночь во Флоренции при Алессандро Медичи " - читать интересную книгу автора

единственного ангела, мою последнюю надежду, последнее добро - все это я,
бедный изгнанник, вручаю тебе, Лоренцино... Женись на моей дочери, дай ей
счастье, и как бы ни бесценно было сокровище, я уступаю его тебе и не только
стану считать, что ты мне ничего не должен, но еще и себя объявлю твоим
должником.
Лоренцино выслушал тираду старика с заметным волнением. Когда Филиппо
Строцци предложил ему руку дочери, он отступил на шаг и, пошатнувшись,
прислонился к одному из пилястров, поддерживающих балкон. После того как
старик кончил говорить, он безмолвствовал, наверное, целую минуту, будто
слова, что он собирался произнести, застряли у него в горле, и наконец глухо
ответил:
- Ты сам прекрасно понимаешь, Строцци: то, что ты мне тут предлагаешь,
было возможным прежде, быть может, станет возможным в будущем, но сегодня -
несбыточно.
- О! Мне заранее был известен твой ответ, Лоренцино!.. Отчего же это
несбыточно, поясни?.. Бог дал мне терпение выслушать тебя, и я тебя слушаю.
- Подумай только, ну как, по-твоему, я, любимец герцога Алессандро, я,
наперсник герцога Алессандро, я, друг герцога Алессандро, женюсь на дочери
человека, который три года открыто организует заговоры против него, который
за те без малого шесть лет, что тот сидит на престоле, дважды злоумышлял
умертвить его и который, будучи изгнан из Флоренции и объявлен вне закона,
сегодня вечером возвратился в город не иначе как снова попытать счастья в
дикой затее, вроде предыдущих?.. Поскольку, должен тебе прямо сказать,
Филиппо, я называю дикой затеей всякое неудавшееся покушение, а увенчайся
оно успехом, я назову разумным то, что называл безрассудством. Жениться на
твоей дочери! Жениться на Луизе Строцци!.. Это было бы чистым безумием!..
- Господи Боже, к чему еще ты меня уготовил?.. - негодующе стенал
старик. - Но как бы там ни было, я изопью чашу до дна... Лоренцино, ты
только что обратился к моей памяти и смог убедиться сам, что она меня не
подвела, теперь позволь и мне воззвать к твоей.
- Строцци, Строцци, заметь, я многое позабыл...
- О! - воскликнул старик. - Есть вещи, что ты обязан помнить. Отцовские
наставления в отрочестве, юношеские клятвы отчизне...
- Говори, Строцци, я отвечу потом, - промолвил юноша.
- Лоренцино, - повел дальше речь старик, - неужели в твоей душе
стряслась столь великая перемена, что ничего прежнего в ней не осталось? И
настоящее столь поспешно расточило все, что она обещала в прошлом? Как могло
такое случиться, что восторженный почитатель Савонаролы сегодня угодничает и
раболепствует перед незаконным сыном Медичи?..
- Говори, говори, - повторил Лоренцино, - я не пропускаю ни единого из
твоих слов, чтоб ответить на все.
- Как могло случиться, - продолжал Филиппо, - что тот, кто в
девятнадцать лет сочинил трагедию "Брут", спустя пять лет играет при дворе
Нерона роль Нарцисса?..
Или Отона...
- Такого не может быть, не правда ли?
- Нет, нет, Филиппо, так оно и есть, - вырвался горький возглас у
молодого человека. - Но раз уж мы с тобой вспоминаем прошлое, теперь мой
черед... Кто был притеснителем Флоренции? Климент Седьмой. А кто дважды
предлагал вам убийство Климента Седьмого, и это при том, что он был папой,