"Александр Дюма. Ашборнский пастор (Собрание сочинений, Том 56) " - читать интересную книгу автора

его бедняки.
Что касается меня, то я к отцу испытывал не просто любовь, а уважение;
нет, больше чем уважение, - восхищение!
Я смотрел на него как на нечто недосягаемое, как на существо, стоящее
выше остального человечества; и я бы никогда не осмелился коснуться губами
щеки или даже ладони этого достойного человека, если бы иногда он сам не
предлагал мне это сделать, а когда я не решался на это, то за приглашением
следовал едва ли не приказ.
Однажды, когда я лежал в комнате матери на ковре у ее ног и читал
книгу, туда вошел отец с письмом в руке.
Лицо его сияло, и я сразу понял, что письмо принесло ему какую-то
важную новость.
И правда, наш родственник из Саутуэлла извещал отца о том, что
прославленный Александр Поп, сотоварищ этого нашего родственника по
Оксфордскому университету, в ближайший четверг должен будет по пути в Йорк
остановиться у него.
Вот он и приглашал моего отца, с которым они не виделись больше десяти
лет, воспользоваться случаем, чтобы встретиться и заодно познакомиться с
автором "Опыта о человеке" и "Дунсиады".
Этому-то приглашению и обрадовался отец.
Я спросил, кто такой этот Александр Поп.
- Автор книги, которую ты держишь в руках, - ответил отец.
И действительно, незадолго до того отец подарил мне "Илиаду" в переводе
знаменитого писателя. Книга была украшена превосходными гравюрами,
вносившими свой вклад в мое восхищение от ее содержания.
Узнав, что отец приглашен на обед вместе с человеком, который написал
прекрасные стихи, выученные мною наизусть, я воскликнул:
- Не правда ли, мой достопочтенный отец, вы возьмете меня с собой?
- Да, конечно, - ответил отец, и я видел, как в эту минуту в глазах
его светился огонь воодушевления, - да, мой сын, не может быть и речи о том,
чтобы я имел возможность показать тебе величайшего поэта нашего века и не
воспользовался таким случаем.
Я вскочил на ноги и захлопал в ладоши, но тотчас остановился,
пристыженный, ибо впервые допустил подобную вольность на глазах у отца!
То ли отец сам пребывал в необычном состоянии, то ли он просто не
заметил моей оплошности, но он не сделал мне никакого внушения и
удовольствовался лишь тем, что сказал матери:
- Ну, жена, надо подготовиться к этому путешествию. Впрочем, в нашем
распоряжении оставалось еще три дня, а проехать предстояло всего двенадцать
лье.
Но событие это было столь неожиданное, а цель поездки столь заманчивой,
что в доме все три дня ни о чем другом и не говорили.
Весь отцовский туалет подвергся ревизии.
Упаковали его нарядный сюртук и красивые короткие штаны из черного
бархата; постарались не забыть шелковые чулки и атласный камзол; начистили
до зеркального блеска серебряные пряжки на его туфлях; матушка, дабы не
уронить чести супруга, пожертвовала своим приданым и украсила жабо и манжеты
мужа великолепными английскими кружевами, полученными ею от ее матери,
которой они в свою очередь достались в наследство от ее бабушки.
Меня же облачили в новый каштанового цвета костюм, перешитый из