"Александр Дюма. Графиня Солсбери (Собрание сочинений, Том 16) " - читать интересную книгу автора

отчаяния; мы поняли, что ничего не добьемся, и однажды утром получили
приказ, скрепленный печатью епископа Херефордского...
- О Боже! Я надеюсь, что хоть этот приказ у вас! - воскликнул Эдуард.
- Вот он, ваше величество.
И Матревис подал королю пергамент, на котором еще сохранилась печать
епископа. Эдуард взял его и медленно развернул дрожащей рукой.
- Но как вы смели повиноваться приказу епископа, когда король был в
отъезде, а страной правила королева? - спросил он. - Неужели в Англии
правили тогда все, кто хотел, кроме меня? И каждый присваивал себе право
казнить, когда единственный человек, кто имеет право миловать, отсутствовал?
- Прочтите приказ, ваше величество, - невозмутимо сказал Матревис.
Эдуард взглянул на пергамент: на нем была всего одна строка, но этого
оказалось достаточно, чтобы опознать руку, написавшую ее.
- Это почерк королевы?! - с ужасом вскричал он.
- Да, королевы, - подтвердил Матревис. - И всем известно, что он мне
хорошо знаком, ибо я, с тех пор как перестал быть ее пажом, стал секретарем.
- Но, но... - повторял Эдуард, читая приказ, - я не вижу здесь ничего,
что могло дать вам дозволение на убийство, наоборот, по-моему, здесь на него
налагается полный запрет: "Edwardum occidere nolite timere bonum est", что в
переводе значит: "Эдуарда убивать не надо, бояться будет правильно".
- Да, потому что ваша сыновняя любовь предполагает запятую после слова
nolite, от которой зависит смысл фразы; но здесь запятой нет, и поэтому мы,
зная тайные намерения регентши и ее фаворита, решили, что запятая должна
быть поставлена после timere, тогда фраза теряет двусмысленность: "Эдуарда
убивать не надо бояться, будет правильно".
- О Боже! - сквозь зубы простонал король, на лбу которого выступил
пот. - О Боже! Посылая подобный приказ, они понимали, что преступление будет
зависеть лишь от перевода. Как это подло, что жизнями монархов играют с
помощью словесных ухищрений. Это поистине приговор, составленный богословом.
О Иисус праведный, известно ли тебе, что творит Церковь на земле во имя
твое?
- Для нас, ваше величество, это был настоящий приказ, и мы его
исполнили.
- Но как, каким образом? Ведь я вернулся из Шотландии на третий день
после смерти моего отца; тело уже было возложено на катафалк; я приказал
совлечь с него царственные облачения и искал на нем следы насильственной
смерти, ибо подозревал, что произошло какое-то гнусное преступление, но
ничего не нашел, совершенно ничего. Снова повторю, что я даровал вам
жизнь... Скорее это я умру от горя, слушая ваш рассказ... А посему, прошу
вас, рассказывайте все, вы же видите, я спокоен и уверен в себе.
И, сказав это, Эдуард повернулся к Матревису, стараясь ничем не выдать
своего волнения и глядя прямо в глаза убийце. Тот пытался исполнить
повеление короля, но с первым же словом мужество оставило его.
- Во имя Неба, ваше величество, избавьте меня от этих подробностей! Я
возвращаю вам ваше королевское слово, считайте, что вы ничего мне не обещали
и прикажите отправить меня на эшафот.
- Я сказал тебе, что хочу знать все, - ответил Эдуард, - и ты
расскажешь все, когда я подвергну тебя пыткам! Поверь мне и не понуждай
прибегнуть к этому средству, я и так слишком склонен к нему.
- Тогда, ваше величество, извольте не смотреть на меня. Вы так похожи