"Александр Дюма. Графиня Солсбери (Собрание сочинений, Том 16) " - читать интересную книгу автора

- Спрашивается, разве самый трусливый из королей не Эдуард Английский?
Ведь благодаря матери своей Изабелле он наследник Французского королевства,
но у него не хватает мужества отнять королевство, украденное Филиппом де
Валуа, - продолжал Робер, словно не заметив этого жеста.
После этих слов воцарилось зловещее молчание. Зная гаев короля, все
встали и неотрывно смотрели на двух мужчин, один из которых бросил другому
такое оскорбление, что искупают только смертью. Но все обманулись в своих
ожиданиях: лицо Эдуарда постепенно вновь обрело спокойствие; он покачал
головой, словно желая стряхнуть с щек краску стыда, и мягко опустил руку на
плечо Робера.
- Вы правы, граф, - сказал он глухим голосом. - Я забыл, что я внук
Карла Четвертого, короля Франции, и благодарю вас, что вы заставили меня об
этом вспомнить. И хотя вами движет больше ненависть к Филиппу, который вас
изгнал, чем благодарность мне за приют, я все-таки признателен вам, ибо
теперь, когда мне с помощью вашей снова запала мысль, что я истинный король
Франции, можете быть уверены, что я об этом не забуду. И в доказательство
сего выслушайте обет, который я сейчас дам. Садитесь, благородные милорды,
и, прошу вас, не пророните ни слова из речи моей.
Все сели, только Эдуард и Робер продолжали стоять. И король, вытянув
правую руку над столом, сказал:
- Клянусь поставленной передо мной цаплей, сей жалкой и дряблой плотью
самой пугливой птицы, что не пройдет и полугода, как со своей армией я
переправлюсь через пролив и вступлю на землю Франции, куда проникну через
Геннегау, Гиень или Нормандию; клянусь, что буду сражаться с королем
Филиппом повсюду, где найду его, пусть даже в моей свите и в моей армии
будет вдесятеро меньше солдат. Наконец, клянусь, что от сего дня не пройдет
и шести лет, как из моего лагеря будет видна колокольня славного собора
Сен-Дени, в котором покоится тело моего предка, и клятву эту даю, невзирая
на присягу в ленной зависимости, что была принесена королю Филиппу в Амьене,
ибо меня принудили ее дать, когда я был еще ребенком. Ах, граф Робер, вы
жаждете битв и схваток, ну что ж, обещаю вам, что ни Ахилл, ни Парис, ни
Гектор, ни Александр Македонский, покоривший много стран, никогда не
оставляли на своем пути таких опустошений, какие я принесу во Францию, если
только Всевышнему, Спасителю нашему Христу и праведной Деве Марии будет
угодно не дать мне погибнуть в сих тяжких трудах до исполнения обета моего.
Я все сказал. А теперь, граф, уберите цаплю и сядьте подле меня.
- Нет, ваше величество, это еще не все, - возразил граф. - Необходимо
обнести цаплю вокруг стола: здесь, быть может, найдется благородный рыцарь,
что почтет за честь присовокупить свой обет к обету короля.
Сказав это, граф повелел девушкам снять со стола серебряный поднос с
цаплей и снова стал обносить его в сопровождении своих менестрелей, что
аккомпанировали на виолах девушкам, певшим песню Жильбера де Бернвиля. Так,
с музыкой и пением, подошли они к графу Солсбери, сидевшему рядом с
красавицей Алике Грэнфтон. Робер Артуа остановился, велев девушкам поставить
перед рыцарем блюдо с цаплей, что они и сделали.
- Прекрасный рыцарь, вы слышали слова короля Эдуарда? - обратился к
нему Робер. - Во имя Христа, Властителя мира сего, умоляю вас дать обет над
этой цаплей.
- Вы поступили правильно, прося меня поклясться всеблагим именем
Иисуса, - ответил Солсбери, - ведь если вы попросили бы меня принести клятву