"Александр Дюма. Графиня Солсбери (Собрание сочинений, Том 16) " - читать интересную книгу автора

во имя Пресвятой Девы, я отказал бы вам, ибо уже не знаю, царит она на
небесах или на земле, настолько дама, чьим рабом я служу, горда, мудра и
прекрасна. Пока она еще ни разу не призналась мне в своей любви, потому что
до сей минуты я не смел домогаться ее благосклонности. Ну а сегодня я молю
ее даровать мне всего одну милость - коснуться пальчиком моего правого
глаза.
- Клянусь честью, что дама, чьей любви столь почтительно добивается
кавалер, не в силах ответить отказом, - с нежностью сказала Алике. - Вы
просили мой пальчик, граф, но я хочу щедро одарить вас и отдаю вам свою
руку.
Солсбери схватил протянутую руку и с восторгом осыпал ее поцелуями;
потом он положил ее на свое лицо так, что ладонь полностью прикрыла его
правый глаз.
- Как, по-вашему,, глаз совсем не видит? - спросил он.
- О да! - ответила Алике.
- Ну что ж, клянусь, что вновь открою этот глаз лишь тогда, когда
ступлю на землю Франции! - воскликнул Солсбери. - Клянусь, что до той минуты
ничто - ни ветер, ни все мучения и раны - не заставит меня его открыть,
клянусь, что до того мгновения буду сражаться с закрытым правым глазом и на
турнирных поединках, и в боях. Таков мой обет, и будь что будет! Ну, а вы, о
госпожа моя, разве не принесете обета?


[Image001]


- Конечно, ваша светлость, я это сделаю, - зардевшись, сказала
Алике. - Клянусь, что в тот день, когда вы, поправ землю Франции, вернетесь
в Лондон, я отдам вам свое сердце и всю себя с тем же прямодушием, с каким
вручила вам сегодня свою руку, а в залог сего обещания возьмите мой шарф,
дабы он помог вам в свершении вашего обета.
Солсбери преклонил перед ней колено, и Алике завязала ему шарфом правый
глаз под рукоплескания всех гостей. После этого Робер велел убрать от графа
поднос с цаплей и вновь пошел вдоль стола со своей свитой из менестрелей,
девушек и жонглера; на сей раз она остановилась за спиной Иоанна
Геннегауского.
- Благородный сир де Бомон, не соблаговолите ли вы, будучи дядей
короля Англии и одним из храбрейших рыцарей христианского мира, дать над
моей цаплей свой обет в том, что свершите какое-либо великое деяние против
королевства Франция?
- Да, брат мой, - ответил Иоанн Геннегауский, - ибо я тоже изгнанник,
подобно вам, из-за того, что помог королеве Изабелле отвоевать ее Англию.
Посему даю клятву: если король пожелает назначить меня своим маршалом и идти
через мое графство Геннегау, я приведу его армию на земли Франции, чего не
сделал бы ни для кого на свете. Но ежели когда-нибудь король Франции, мой
единственный и истинный сюзерен, вновь призовет меня из изгнания, я буду
просить племянника моего Эдуарда освободить меня от данного ему слова и
сразу же отправлюсь вновь присягать французскому королю.
- Это справедливо, - сказал Эдуард, - поскольку мне известно, что по
происхождению и в душе вы больше француз, чем англичанин. Поэтому приносите