"Александр Дюма. Джентльмены Сьерры-Морены и Чудесная история дона Бернардо де Суньыги ("Тысяча и один призрак") (Собрание сочинений, Том 35) " - читать интересную книгу автора

II

"ЧУДЕСНАЯ ИСТОРИЯ ДОНА БЕРНАРДО ДЕ СУНЬИГИ"

В два часа ночи меня разбудил трезвон, подобный которому мне редко
приводилось слышать.
Можно было подумать, что целый кавалерийский полк топчется по камням
patio [Внутренний двор (исп.)].
Шум и в самом деле был очень похож на это. Здесь было добрых полтора
десятка ослов, лошадей и мулов, сопровождаемых своими arrieros [Погонщики
(исп.)].
Никогда не видел я зрелища более живописного, чем двор гостиницы при
нашем появлении.
То был один из тех больших дворов прямоугольной формы с аркадами, что
образуют имплювий и идут вдоль четырех стен здания.
Середину двора занимало огромное апельсиновое дерево, могучее, словно
дуб.
Под этими аркадами топтались наши ослы и мулы, освещаемые дюжиной
факелов в руках погонщиков.
Пламя факелов играло на всех блестевших частях упряжи и на одежде
людей, а дальше терялось в густой темной листве дерева, где в глубине
светились золотистые плоды.
Двух мулов нагрузили провизией, третьему предстояло тащить кое-что из
багажа, и на нем уже восседал Поль в арабском одеянии.
Нас ожидали два всадника в нарядах majo [Щеголи (исп.)]: один на белой
андалусской лошади, другой - на буланой; их ружья лежали на крупах лошадей,
а кинжалы красовались за поясами.
То были Эрнандес и Равес.
Парольдо поднялся к нам, чтобы уведомить о прибытии; попутно он, будто
полководец, отдавал распоряжения.
Среди всего этого каравана мое внимание привлек великолепный белый осел
с красным бархатным седлом; высокий, горделивый и нетерпеливый, словно конь,
он выделялся своей прекрасной статью. Вот теперь я понял, как правдивы были
те бесконечные похвалы, которыми Санчо Панса осыпал своего Серого: доселе
они казались мне преувеличенными.
Увидев меня, Равес и Эрнандес спешились и с тем любезным и учтивым
видом, что свойствен только испанцам, предложили мне своих лошадей; но их
опередил Парольдо, отдав в мое распоряжение этого удивительного осла.
Караван двинулся в путь. Я не видел ничего более причудливого, чем эта
процессия: словно змея, она извивалась по ночным улицам Кордовы и кое-где
освещалась луной, изредка возникавшей в разрывах туч.
Во главе каравана шли две лошади; за ними двигался белый осел,
прилагавший все усилия, чтобы идти в первом ряду. За белым ослом вереницей
тянулся десяток ступавших в своенравной непокорности обычных осликов без
седел, уздечек, поводов, с простой накидкой на спинах, завязываемой под
брюхом; стремян не было в помине, точно так же как поводьев, уздечек и
седел. Наконец, два или три мула, нагруженные нашей провизией и багажом, шли
в хвосте колонны, представляя собой ее арьергард.