"Александр Дюма. Джентльмены Сьерры-Морены и Чудесная история дона Бернардо де Суньыги ("Тысяча и один призрак") (Собрание сочинений, Том 35) " - читать интересную книгу автора

первых. При нем были двадцать тысяч реалов золотом.
Но что сразу же поразило его взгляд - так это траурный вид, который
приобрела теперь церковь: за решетками хоров подрагивали огоньки свечей,
озарявших верхнюю часть катафалка.
Дон Бернардо спросил, что случилось.
Оказывается, в это утро скончалась монахиня, и месса, на которой он
собирался присутствовать, будет заупокойной.
Но, как мы уже говорили, дон Бернардо пришел вовсе не ради мессы: он
пришел, чтобы подготовиться к осуществлению своего замысла.
Картина "Благовещение" находилась на своем месте, над алтарем в приделе
Пресвятой Девы.
До самого низкого окна было десять-двенадцать футов, и при помощи
поставленных друг на друга скамей и стульев выбраться через него ничего не
стоило.
Такие мысли осаждали дона Бернардо во время всего богослужения: он
прекрасно сознавал, что намеревается совершить дурной поступок; но, принимая
во внимание его жизнь, проведенную в боях с неверными, принимая во внимание
величину той суммы, которую он оставит в качестве платы за полотно, он
надеялся, что Господь его простит.
Время от времени он вслушивался в траурные песнопения и среди всех этих
свежих, чистых и звонких голосов тщетно искал звучание того единственного
голоса, небесный тембр которого неделю тому назад взволновал все струны его
души и заставил их звенеть подобно нездешней арфе под перстами серафима.
Гармоничная струна не звучала, и можно было бы сказать, что недоставало
одного лада в божественной клавиатуре.
Mecca завершилась. Люди выходили из церкви один за другим. Подойдя к
исповедальне, дон Бернардо де Суньига открыл ее, вошел и заперся там.
Никто его не видел.
Двери церкви поскрипывали на петлях. Бернардо слышал скрежет ключей в
замочных скважинах. Шаги ризничего приблизились к исповедальне и удалились.
Все затихло.
Только на хорах, все еще закрытых, время от времени слышались шорох
шагов по плитам и шепотом произносимые слова молитвы: какая-то монахиня
пришла прочесть литании Пресвятой Деве над телом своей покойной подруги.
Наступил вечер; церковь наполнилась тьмой, и только хоры оставались
освещенными, словно преобразившись в светящуюся часовню.
Взошла луна; один из ее лучей проник через окно и бросил свой
призрачный свет внутрь церкви.
Все шорохи жизни мало-помалу затихли и вне и внутри церковных стен; к
одиннадцати часам смолкли последние молитвы над умершей и все уступило место
благоговейной тишине, присущей храмам, монастырям и кладбищам.
И только одинокий монотонно повторяющийся крик совы, по всей
вероятности усевшейся на ближнем дереве, продолжал раздаваться с печальной
периодичностью.
Дон Бернардо решил, что настал час выполнить свой замысел. Он толкнул
дверь исповедальни и переступил порог своего убежища.
В то мгновение, когда его нога коснулась плиты церковного пола, начали
отзванивать полночь.
Не шевелясь, он ждал, пока медленно отзвучат двенадцать ударов,
мало-помалу исчезая в неощутимых колебаниях воздуха, ждал, чтобы решительно