"Александр Дюма. Джентльмены Сьерры-Морены и Чудесная история дона Бернардо де Суньыги ("Тысяча и один призрак") (Собрание сочинений, Том 35) " - читать интересную книгу автора

Или поговорить о том старом солдате Аустерлица, Тар-рагоны, Конфлана,
Тортосы, Кастилии, Ордаля, Тафны, Сиккаха и Исли, который, подобно
Цинциннату, взял себе девиз: "Ense et aratro"? ["Мечом и плугом" (лат.)]
Когда герцог Орлеанский умер столь роковым и неожиданным образом,
первым моим побуждением было не проклинать случай, а вопрошать Бога.
Часто, когда Господь, казалось бы, отводит свою руку от земных дел, он
на самом деле, склонившись над Землей, запечатлевает на ней одно из решающих
событий, что изменяют облик человеческих обществ.
Ведь небеспричинно же принц, завоевавший любовь народа, державший в
своей руке счастье Франции, созидавший в своих замыслах будущее мира,
однажды утром садится без спутников в открытую коляску и погоняет двух
лошадей, и те разбивают ему голову о мостовую и останавливаются сами по себе
в сотне метров от того места, где они убили хозяина.
Я писал в то время: если Провидение, убивая герцога Орлеанского, не
ставило себе целью благо всего человечества, то в таком случае оно совершило
преступление; как же тогда сочетать эти два слова - "Преступление" и
"Провидение"?!
Нет! Провидение повелело, чтобы монархии клонились к распаду; в
бронзовой книге судеб оно заранее начертало дату установления той будущей
республики, которую я предсказал самому королю в 1832 году. И вот Провидение
встречает на своем пути препятствие для своих целей: то была популярность
принца-солдата, принца-поэта, принца-артиста; Провидение устранило
препятствие, и, таким образом, в определенный день между рухнувшим троном и
рождающейся республикой не обнаружилось ничего, кроме пустоты.
Что ж, по моему глубокому убеждению, то же самое происходит с только
что умершим выдающимся человеком, убитым той же рукой, что простирается над
каждой личностью, над народами и мирами. Маршал Бюжо представлял собой
препятствие для рождающейся республики; Бог нанес равно неожиданные удары и
по воину, оказавшему сопротивление прогрессу, и по принцу, боровшемуся за
него. Оба умерли: один - унося с собой в могилу прошлое, другой - унося с
собой в могилу будущее.
Я не видел маршала со времени нашей поездки в Алжир, и вот неделю тому
назад мы встретились у президента (я настолько запоздал нанести этот первый
визит, что лишь благодаря воспоминаниям о замке Ам был прощен за подобное
забвение Елисейского дворца).
Маршал прибыл в Париж; было еще весьма далеко до той поры, когда смерть
стала бы его искать: он сам приехал за ней.
Он заметил меня, знаком попросил подойти и подвел к оконному проему.
- Итак, господин поэт, - обратился он ко мне, - что вы думаете обо
всем происходящем?
- Скажу вам, господин маршал, что я думаю: водоворот мы принимаем за
поток и растрачиваем силы, подымаясь вверх по реке, вместо того чтобы плыть
вниз по течению.
- Вот как! Уж не становитесь ли вы, случайно, социалистом?
- Я никогда не становился им, господин маршал, я был им всегда, и то,
что говорю сегодня, я писал еще полтора года тому назад: поступь народов не
торопят и не замедляют - за нею следуют. Если ее торопят - совершают такую
же ошибку, какую допустил царь Петр Первый по отношении к России; если ее
замедляют - совершают такую же ошибку, какую допустил король Луи Филипп по
отношению к Франции. Социальное движение имеет свои законы, также как