"Александр Дюма. Завещание господина де Шевелена ("Тысяча и один призрак") (Собрание сочинений, Том 35) " - читать интересную книгу автора

Я читал когда-то - где, я уже не помню - брошюру г-на де Вильнава,
опубликованную в 1794 году и озаглавленную: "Отчет о путешествии ста
тридцати двух жителей Нанта".
Вот за этот эпизод жизни г-на де Вильнава зацепилась моя мысль, когда я
впервые его увидел.
Дело в том, что г-н де Вильнав жил в Нанте в 1793 году, то есть
одновременно с кровавой памяти Жаном Батистом Каррье.
Там он видел, как проконсул, считающий суды слишком долгими, а
гильотину слишком медлительной, отменил судебные заседания (впрочем,
бесполезные, ибо они никогда не спасали обвиняемого) и заменил гильотину
судами с затычками в трюме; возможно, это было на набережной Луары, когда 15
ноября 1793 года Каррье, в качестве первого опыта своих республиканских
купаний и своей вертикальной ссылки (такие названия получил изобретенный им
новый вид казни), велел посадить на корабль девяносто четыре священника под
предлогом отправки их на Бель-Иль; возможно, это было на берегу реки, когда
ужаснувшиеся волны выбросили на берег трупы девяноста четырех человек,
принадлежавших Богу; может быть, тогда он возмутился этим деянием, которое,
возобновляясь каждую ночь, через некоторое время настолько испортило речную
воду, что ее запрещено было пить; может быть, будучи еще более неосторожным,
он помог похоронить какую-нибудь из этих первых жертв, а за ними должны были
последовать другие, - короче, случилось так, что однажды утром г-н де
Вильнав был арестован, брошен в тюрьму и обречен, подобно своим товарищам,
внести свою долю в порчу реки. В это время Каррье передумал: он отобрал сто
тридцать два заключенных - все они были приговорены - и решил препроводить
их в Париж как знак почтения провинциальных эшафотов к столичной гильотине;
затем, после их отправки, Каррье снова передумал: знак почтения, несомненно,
показался ему недостаточным, и он послал капитану Буссару, командовавшему
конвоем, приказ расстрелять этих сто тридцать два заключенных по прибытии в
Ансени.
Буссар был честным человеком; он не сделал этого и продолжал свой путь
в Париж.
Узнав об этом, Каррье послал члену Конвента Генцу, проконсулу в Анже,
приказ арестовать Буссара при проходе через город, а сто тридцать два жителя
Нанта бросить в воду.
Буссара Генц велел арестовать; но когда дело коснулось того, чтобы
утопить сто тридцать два человека, то броня его революционного сердца,
которая не была, по-видимому, тройной, расплавилась, и он приказал жертвам
продолжать путь в Париж.
Это заставило Каррье, презрительно покачав головой, сказать: "Неважный
из него потопитель, из этого Генца, неважный потопитель!"
Итак, заключенные продолжали свой путь. Из ста тридцати двух человек
тридцать шесть погибли, не дойдя до Парижа, а девяносто шесть прибыли, к
счастью для себя, как раз вовремя, чтобы выступить свидетелями на процессе
Каррье, а не оказаться обвиняемыми на своем собственном процессе.
Дело в том, что наступило 9 термидора; дело в том, что занялась заря
возмездия; дело в том, что для судей настал черед быть судимыми и Конвент
после месячного колебания предъявил обвинение великому потопителю.
Из всего сказанного следует, что при воспоминании об этой брошюре,
опубликованной г-ном де Вильнавом тридцать четыре года назад, когда он
находился в тюрьме, я восстановил всю цепь прошлого; то, что я сейчас видел