"Александр Дюма. Замок Эпштейнов (Собрание сочинений, Том 35) " - читать интересную книгу автора

Совет обсушиться и обогреться был отнюдь не праздным: я вымок до нитки,
и зубы мои стучали от холода. Моя собака, впрочем, подавая мне пример, уже
улеглась возле очага, стойко перенося исходящий от него жар, такой сильный,
что в нем могла бы свариться вся моя дичь, потребовавшая столь утомительного
преследования.
Поскольку я решил, что запасы в кладовой стариков невелики и, по всей
вероятности, ужин их ограничивается вареным мясом с овощами и содержимым
кастрюли, кипящей на очаге, я предоставил свою охотничью сумку в их
распоряжение.
- Признаюсь, это кстати, - сказал старик, откладывая несколько
куропаток и молодого зайца, - теперь, сударь, мы сможем их присоединить к
нашему скудному ужину, а то мы, зная, как вы голодны, беспокоились, что не
сумеем вас как следует накормить.
Тут муж и жена о чем-то пошептались, после чего старик вышел из
комнаты, а его жена принялась ощипывать куропаток и свежевать зайца.
В течение десяти минут я всячески поворачивался перед очагом и
несколько обсох. Тем не менее, когда старик вернулся, от моей одежды все еще
шел пар.
- Сударь, - обратился он ко мне, - не желаете ли пройти в столовую?
Там большой камин, и вам будет лучше, чем здесь. Ужин вам сейчас подадут.
Я пробормотал, что не стоило ему беспокоиться: я и здесь прекрасно себя
чувствую и был бы счастлив отужинать с ними за одним столом. Поклонившись,
он отвечал, что не достоин подобной чести со стороны господина графа. И
поскольку он все время стоял возле двери с шапкой в руках, мне ничего не
оставалось, как встать и дать ему понять, что я готов следовать в
приготовленные для меня апартаменты. Старик вышел из комнаты; я последовал
за ним. Моя собака, протяжно заскулив, нехотя поднялась и тоже поплелась за
нами.
Я так спешил снова оказаться поближе к огню, что не особенно обращал
внимание на коридоры и комнаты, по которым мы проходили, и заметил только,
что все они находились в совершенном запустении.
Но вот открылась дверь; я увидел пламя гигантского камина и немедленно
направился к огню, но Фидо, лапы которого вновь обрели упругость, оказался
там раньше меня.
Главной моей заботой было согреться, но, едва расположившись перед
камином, я увидел накрытый стол. На скатерти из той восхитительной материи,
которую вывозят из Венгрии, была расставлена превосходная посуда.
Это неожиданное великолепие возбудило мое любопытство. Я оглядел
приборы и тарелки: они были чрезвычайно дорогие и отличной работы; на каждом
предмете был изображен герб владельца, а над ним - графская корона.
Пока я все это разглядывал, дверь снова открылась и вошел слуга в
ливрее. В руках он нес серебряную супницу, не уступавшую по роскоши
остальной посуде. Подняв глаза, я узнал в слуге своего недавнего знакомца.
- Но, друг мой, - сказал я старику, - повторяю вам: вы слишком со мною
церемонитесь. Право же, мысль о том, сколько беспокойства я вам доставляю,
не позволяет мне вполне насладиться вашим гостеприимством.
- Мы прекрасно знаем, какие почести должно воздавать господину
графу, - ответил старик, ставя супницу на стол и почтительно кланяясь, - мы
обязаны принимать вас так хорошо, как только можем. Граф Эберхард был бы
недоволен, если бы мы поступили иначе.