"Александр Дюма. Актея (Собрание сочинений, Том 36) " - читать интересную книгу автора

два - буквой В, еще два - буквой С и последний - буквой D. Таким образом,
жребий должен был определить три пары для поединка, а седьмому атлету
предстояло помериться силами с победителями. Проконсул собственноручно
смешал бюллетени, затем семеро борцов приблизились, каждый взял себе один и
вручил председателю игр; тот развернул бюллетени один за другим и сложил
попарно. Случаю угодно было, чтобы оба коринфянина получили букву А, буква В
досталась фиванцу и сиракузцу, у сибарита и атлета-римлянина оказалась буква
С, а букву D получил Луций.
Атлеты, не знавшие еще, в каком порядке им будет назначено бороться,
все разделись, кроме Луция: ему надлежало выйти на ристалище последним; он
по-прежнему стоял завернувшись в плащ. Проконсул вызвал двух атлетов на
букву А; оба брата сразу же выбежали из тени портика и оказались друг перед
другом, лицом к лицу, и у обоих вырвался изумленный крик, на который
собравшиеся отвечали рокотом удивления; на мгновение братья замерли в
нерешительности. Но это длилось не дольше чем вспышка молнии, а затем они
кинулись в объятия друг друга; весь амфитеатр загремел единодушными
рукоплесканиями, и два красавца-атлета, услышав эту дань уважения братской
любви, улыбнулись, отступили в сторону, чтобы дать место другим
состязающимся, и, подобные Кастору и Поллуксу, взялись за руки: из актеров,
которыми эти коринфяне собирались быть, они превратились в зрителей.
Таким образом, те, что должны были быть вторыми по жребию, оказались
первыми; и вот фиванец и сиракузец в свою очередь выступили вперед;
победивший медведя и укротивший быка смерили друг друга взглядом и затем
ринулись в бой. На какое-то время их сплетенные, слитые воедино тела стали
похожи на узловатый, бесформенный древесный ствол, причудливо изогнутый
природой; он вдруг покатился по земле, как будто удар молнии отсек его от
корней. Несколько секунд ничего нельзя было разглядеть среди тучи
поднявшейся пыли; шансы обоих противников казались равны, настолько быстро
каждый из них оказывался то наверху, то внизу; наконец фиванцу все же
удалось упереть свое колено в грудь сиракузца, и, обхватив горло противника
двумя руками, словно железным кольцом, он сжал его так сильно, что тот
вынужден был поднять руку в знак того, что признает себя побежденным.
Единодушные рукоплескания, приветствовавшие развязку первого поединка,
показывали всю любовь греков к этому зрелищу: трижды смолкал и трижды
возобновлялся шум аплодисментов, пока победитель шел к ложе проконсула, а
его посрамленный противник вернулся под сень портика, откуда сразу же вышла
следующая пара борцов: сибарит и атлет-римлянин.
Примечательное зрелище представляли собой эти двое, когда они сбросили
одежды и рабы стали натирать их маслом: совершенно различные по своему
облику, они представляли два самых прекрасных типа античности - Геркулеса и
Антиноя. Первого напоминал атлет с его короткими волосами, смуглыми,
мускулистыми руками и ногами; на второго походил сибарит с длинными,
волнистыми, завивающимися в кольца волосами и округлыми линиями белого тела.
Греки, великие ценители физической красоты, истовые ревнители формы,
мастера, умеющие добиться совершенства во всем, не удержались от шепота
восхищения, и оба противника подняли голову выше. Их горделивые взоры
скрестились, словно две молнии, и, не дождавшись окончания этого
предварительного ритуала, оба одновременно вырвались из рук рабов и
двинулись навстречу друг другу.
Когда между ними осталось три-четыре шага, они снова внимательно