"Александр Дюма. Отон-лучник (Собрание сочинений, Том 37) " - читать интересную книгу автора

единого отклика от своих вассалов и союзников, как на стенах замка
протрубили сигнал тревоги. То взволновался Отон: он стоял в карауле и
заметил на горизонте надвигавшиеся со стороны Неймегена клубы пыли, в
которых поблескивала сталь оружия - точь-в-точь искры, прорывающиеся сквозь
пелену дыма.
Хотя князь не предполагал, что Равенштейн выступит так скоро, эта атака
не застала его врасплох. Он отдал приказ запереть ворота и опустить решетки,
а гарнизону скомандовал занять места на укреплениях. Тем временем Елена
спустилась в часовню принцессы Беатрисы и принялась молиться.
Когда войско графа фон Равенштейна было уже всего в полульё от замка,
знакомый князю герольд в сопровождении трубача выехал вперед и двинулся под
стены крепости. Трижды пропела труба: то герольд повторно огласил вызов.
Граф фон Равенштейн вызывал на поединок самого князя или же по его выбору
любого из приближенных рыцарей и сообщал о намерении в течение трех дней
ожидать решение князя и каждое утро выезжать на луг под стены замка, на
случай если вызов будет принят. Но, предупреждал герольд, если по истечении
этих трех дней поединок не состоится, граф намеревался начать ратный бой и
штурм замка. Исполнив свою миссию, герольд подошел к дубовым воротам и
кинжалом пригвоздил к ним перчатку графа.
Вместо ответа, князь сбросил со стены свою перчатку. Приближалась ночь,
и воины изготовились к бою: осажденные - к обороне, осаждавшие - к штурму.
Тем временем Отон сменился с поста и, понимая, что непосредственная
опасность замку еще не грозит, спустился с укреплений и направился в сторону
казармы лучников и помещений, где жили челядинцы.
Ему доводилось порой встречать Елену где-нибудь в коридоре, и всякий
раз девушка, даже не подозревавшая, что юноша увидел, как она подобрала
прядь его волос, заливалась густым румянцем, а иногда и дарила улыбку
бравому лучнику. Изредка, под каким-нибудь благовидным предлогом, она
заговаривала с Отоном: то были самые счастливые минуты в его жизни. Едва
Елена удалялась, он скрывался в каком-нибудь дальнем, потаенном уголке и без
конца повторял про себя слова юной хозяйки замка; стоило ему закрыть глаза,
как перед его внутренним взором являлась Елена, и он словно наяву видел, как
выступает румянец на ее щеках, как улыбка освещает ее лицо.
На сей раз его поиски Елены оказались тщетными: сколько он ни
заглядывал в окна, сколько ни бродил по коридорам и галереям, ему не удалось
не то что подстеречь девушку, но даже и полюбоваться ею издали. Тогда он
предположил, что она могла пойти помолиться в замковую церковь, и спустился
туда: церковь была пуста. Оставалась лишь часовня принцессы Беатрисы, но то
была домовая церковь княжеской семьи, и слугам не разрешалось туда входить
без спроса.
Отон помедлил, не осмелившись проникнуть в это святилище, но все же
решил, что особые обстоятельства могут послужить ему оправданием, и
направился туда в надежде встретить Елену. Приподняв ковер, висевший на
двери, Отон увидел ее - она стояла на коленях перед алтарем.
Отону впервые довелось переступить порог часовни: в этом уединенном
храме, где все располагало к молитве, царил полумрак - дневной свет проникал
сюда лишь через цветные витражи. Единственная лампада, висевшая над алтарем,
освещала картину, на которой был изображен уже знакомый читателю рыцарь,
влекомый лебедем, но на этой картине вокруг головы рыцаря был нарисован
сияющий нимб, а на колоннах, высившихся по обе стороны картины, висели меч