"Сара Дюнан. Жизнь венецианского карлика" - читать интересную книгу автора

лакомой добычи, ни угрозы. Хотя, пожалуй, только этим еще не объяснить,
отчего я остался жив: ведь по пути я видел немало детей, проколотых мечом
или изрубленных в куски. И не оттого, что я был начеку: я переступал через
трупы самых разных людей, и иные из них, судя по одежде (или по ее
остаткам), были куда богаче меня, да и положение в обществе занимали
неизмеримо более высокое - хотя какой им теперь был прок от всего этого
превосходства?
Позднее, когда уцелевшие в той ночной бойне рассказывали о сотне
способов, какими враг умел исторгнуть золото из обожженной, исколотой плоти,
стало ясно: тем, кто погиб при первом нападении, пожалуй, даже повезло. Но в
то утро так не казалось. На моем пути на каждого покойника приходилось по
полутрупу - они стояли, опираясь спиной о стену, глядя на обрубки
собственных ног или пытаясь запихнуть выпущенные кишки обратно в живот.
Но, странное дело, не везде чувствовался ужас. Или, скорее, ужас не
чувствовался именно потому, что происходили странные вещи. Кое-где даже
казалось, будто все это - некий дикарский карнавал. По соседству с
Ватиканом, в квартале, где теперь хозяйничали немцы, на улицах было полно
людей, одетых самым причудливым образом. Для меня осталось загадкой, как
захватчики теперь отличают своих от чужих, ведь многие из них уже нарядились
в одежды своих жертв. Я видел этих подлых людишек, утопавших в бархате и
мехах, а дула их ружей, нацеленные вверх, были унизаны драгоценными
браслетами. Но самое удивительное зрелище являли, конечно, жены и дети
немцев. О женщинах, что обычно следуют за армиями наемников, складываются
легенды: они живут, словно кошки, согреваясь теплом бивуачных костров. Но
эти женщины были совсем другими. Это были лютеранки - еретички-гарпии,
воспламеняемые и войной и Богом, а их дети, зачатые и вскормленные в
скитаниях, были, как их родители, худыми и выносливыми, с грубыми, будто
вырубленными топором, чертами лица. Расшитые жемчугами платья и бархатные
юбки болтались на их тощих телах, будто палатки, отделанные каменьями гребни
сверкали в жидких грязных волосах, а длинные шлейфы из бесценного шелка,
волочившиеся по земле и впитывавшие кровавую грязь, быстро превращались в
тряпки. Передо мной словно предстало воинство злых духов, с плясками
вырвавшееся из чрева ада.
Для мужчин самым желанным трофеем стали церковные облачения. Мне
попалось несколько "кардиналов", таскавшихся по улицам в огненно-красных
мантиях, в шапочках, нахлобученных задом наперед, с огромными кувшинами вина
в руках. Однако никому в голову не пришло рядиться простыми священниками,
даже в условиях хаоса иерархия не теряет значения, а их рясы смотрятся
небогато. Еретики, хоть и славились тем, что в любой роскоши усматривали
происки дьявола, оказались не менее алчными, чем все остальные, когда
выяснилось, что соблазнительный блеск исходит от настоящего золота. В то
утро никто не втаптывал в грязь ни богато украшенных потиров, ни усеянных
каменьями дароносиц. Зато сточные канавы были доверху забиты обломками
деревянных статуй Мадонны и Иисуса - их было уничтожено столько, что гильдии
ваятелей хватило работы на полвека. А еще там валялись мощи. Если нет веры,
то ребро святого Антония или палец святой Екатерины - всего-навсего
пожелтевшая старая косточка, и в то утро улицы Рима были усеяны частицами
святителей, а ведь еще вчера паломники готовы были пуститься в путь длиною в
пятьсот миль, лишь бы только поцеловать их или помолиться над ними. Если эти
частицы и являли какие-либо чудеса в канавах, то я об этом никогда не