"Сара Дюнан. Жизнь венецианского карлика" - читать интересную книгу автора

Они плыли мимо жилых домов, мимо церкви со строгим кирпичным фасадом,
взмывающим в небо, и с плоским, пустым внешним двором. Потом, когда из-за
облаков выглянул лукавый месяц, по обеим сторонам от лодки начали проступать
большие дома, и казалось, их мозаичные, позолоченные фасады вырастали прямо
из воды. Женщина, переносившая плавание спокойно, сидела словно
пригвожденная к скамье. А вот несчастный уродец, наоборот, цеплялся за борта
лодки, его коротенькое тело было напряжено, как у зверя; крупная голова
моталась из стороны в сторону, как будто он страшился увиденного, но
одновременно боялся что-то пропустить. Лодочник, который состарился,
наблюдая, как изумляются другие, замедлил ход в надежде, что красивый вид
принесет ему несколько лишних монет. Здесь канал был широк и черен, будто
просторный блестящий коридор в гигантском особняке. Несмотря на поздний час,
изредка попадались и другие лодки, но особой формы: гладкие, узкие, с
небольшой каютой посередине, с одним гребцом, который, стоя на корме, ловко
орудовал длинным веслом, заставляя лодку плавно скользить по темной глади.
В бледно-восковом свете здания высотой в три-четыре этажа, стоявшие по
обеим сторонам и напоминавшие дворцы-призраки, становились все
величественнее. Входы в эти дома располагались низко, прямо на воде:
несколько каменных ступенек - вот и все, что отделяло их от плещущего моря.
Иногда сквозь распахнутые двери виднелись похожие на пещеру передние залы, а
снаружи рядами выстраивались привязанные к молу узкие лодки, поблескивающие
серебряными носами в свете случайного фонаря. Теперь женщина заметно
оживилась и не сводила глаз с верхних этажей с их рядами стрельчатых арочных
окон, чья каменная резьба при лунном сиянии казалась узорным кружевом.
Многие дома оставались темными, потому что наступила уже глубокая ночь, но
кое-где мерцание множества свечей на подвесных канделябрах, само количество
коих свидетельствовало о необычайном богатстве домовладельцев, освещало
огромные гулкие залы, где двигались силуэты, а изнутри долетал и тонул в
водах канала монотонный говор.
Каждые пятьдесят или сто метров между домами показывалась щель, и
камень уступал место очередному каналу-узкому, как палец, и черному, как
преисподняя, - впадавшему в главный канал. Когда прошло около четверти часа,
женщина подала знак лодочнику, и тот, взмахнув веслами, вывернул и направил
лодку в один из таких боковых каналов. Их снова поглотила темень, бока домов
уходили ввысь, будто стены ущелья, преграждая путь лунному свету. Лодка
замедлила ход. Вскоре показалась узкая каменная набережная. Здесь воздух был
удушливый - накопившийся за день зной застоялся в каменной ловушке, появился
запах гниения и резкая вонь мочи - ароматы нищеты. Даже звуки тут стали
другими - плеск воды, отскакивавший и отдававшийся эхом от тесно стоящих
стен, казался более гулким, почти сердитым. Они проплывали под мостами
такими низкими, что приходилось немного пригибать головы, чтобы не удариться
об их своды. Лодочник трудился изо всех сил, зорко, словно кот, вглядываясь
во тьму, разливавшуюся впереди. Эти водяные ходы соединялись под разными
углами, порой так неожиданно, что ему приходилось сильно замедлять ход,
прежде чем повернуть, и всякий раз он криком предупреждал тех, кто мог плыть
ему навстречу. А иногда кто-то другой первым вскрикивал в ночном мраке -
голос взлетал и падал. Похоже, правила поведения на воде гласили, что
крикнувший первым и проезжает первым, а встречная лодка тем временем ждет. У
некоторых на палубах горели свечи в стеклянных сосудах - они выплывали из
тьмы, будто пляшущие светляки, другие же шли в кромешной темноте, и