"Сара Дюнан. Жизнь венецианского карлика" - читать интересную книгу автора

единственным признаком их движения служил тяжкий вздох воды.
Они медленно плыли по этому лабиринту, пока не вышли наконец в более
широкий канал, где снова показались дома побогаче. Им навстречу скользила
узкая черная ладья, освещенная висячим красным фонариком. Женщина
встрепенулась, подвинулась к краю лодки, откуда было лучше видно.
Гондольера, стоявшего на носу, не было видно в ночной тьме, зато яркую каюту
украшали золотые занавески с кистями. Когда лодки подошли друг к другу
ближе, в лунном свете стало возможным различить нарядную молодую женщину и
тень мужчины, сидевшего рядом, запустив пальцы ей в волосы. Когда лодки
поравнялись, чья-то рука в кольцах задернула занавеску, чтобы скрыть парочку
от посторонних глаз, и от движения этой руки в ночном воздухе запахло
лавандой и мускусом. Женщина, сидевшая в гребной лодке, закрыла глаза,
запрокинула голову, словно охотник, идущий по следу, и после того как лодки
разошлись, еще долго глубоко дышала, словно впав в забытье. А карлик,
сидевший на другом конце, внимательно наблюдал за ней.
Тишину нарушил голос лодочника.
- Далеко еще? - проворчал он. У него болели руки при мысли об обратном
плавании. - Вы же говорили, это в Канареджо.
- Мы почти приплыли, - отозвалась женщина, а потом прибавила, как бы
для себя самой: - Как давно я здесь не была.
Вскоре она велела ему свернуть в маленький узкий канал, который
заканчивался тупиком. Сбоку возвышался трехэтажный дом, вблизи виднелся
шаткий дощатый мостик.
- Сюда, сюда. Мы приехали. - Ее голос звучал взволнованно. - Лодку
можно подогнать к ступенькам. Швартовка слева.
Он подвел лодку ближе и привязал ее. Здание пугало своим видом -
отслоившаяся штукатурка, разбитые ставни. Пока они плыли, вода успела
подняться и уже захлестывала верхнюю ступеньку. Лодочник свалил поклажу
пассажиров на влажные камни и грубо потребовал свою плату. Карлик уговаривал
его подождать хотя бы до тех пор, пока им не отворят дверь, но тот и слушать
ничего не желал; когда они начали барабанить в дверь, он уже пропал в
обволакивающей тьме.
Стук кулаков по дереву нарушил ночной покой.
- Открывай! Это Фьямметта, я вернулась домой. Открывай, матушка!
Они подождали. Женщина снова позвала. На этот раз на втором этаже
зажегся огонек, и в окне показалось чье-то лицо.
- Мерагоза?
В ответ послышалось фырканье.
- Отвори дверь. Это я!
Та, что была наверху, по-видимому, колебалась. Потом она захлопнула
ставни, и послышались шаги по лестнице. Наконец большая деревянная дверь
распахнулась, и показалась старуха, грузная, как телега. Она дышала с
присвистом и держала в руке свечку под колпаком.
- Мерагоза! - Женщина, стряхнув давнее оцепенение, явно волновалась. -
Это я, Фьямметта.
- Фья... Фьямметта... Пресвятая Дева! Я тебя не узнала. Что с тобой? Я
думала... М-м... мы слышали про Рим... тут только об этом и говорят... Я
думала, тебя уж в живых-то нет.
- Да мы и впрямь больше похожи на мертвецов. Ради Бога, впусти нас.
Старуха посторонилась, но только слегка.