"Сара Дюнан. Жизнь венецианского карлика" - читать интересную книгу автора

все чаще испытывала тоску по дому, пока наконец не решилась покинуть Рим.
Несомненно, когда-то она была красавицей, однако даже в те годы она вела
себя скорее как дама, а не шлюха. Правда, от постоянного пересчитывания
монет в кошельке лицо у нее вытянулось и заострилось. Первые полгода она
следила за мной, как сокол следит за мышью в траве, выжидая, когда же та
наконец высунется, чтобы броситься на нее. Она бы, наверное, скормила мою
печень псам, если бы заметила, что из хозяйства пропала хоть одна пуговица.
Найдутся и такие, кто скажет, что она продала единственную дочь в
проститутки, чтобы обеспечить себе безбедную старость. Но те моралисты,
каких я встречал, живут или подаянием, или сами достаточно богаты, чтобы
пестовать свое ханжество, а в той среде, где я обретаюсь, всякий, кто занят
выгодным ремеслом, счел бы чрезвычайно глупым не передать секреты мастерства
детям. Но я знаю наверняка, что у донны Бьянкини с головой всегда было в
порядке и во всем, что касалось денег, она обнаруживала железную хватку.
Находясь в здравом уме, она бы никогда не позволила какой-то Мерагозе
выцыганить у нее хоть что-то. Моя госпожа скучала по матери, когда та
уехала, но ее, как и мать, отличало здравомыслие, и к тому времени она уже
научилась не тратить попусту время на мечты о недостижимом. Этим она тоже
была обязана матери. Однако бывают времена, когда даже у самых лучших
учеников воля ослабевает под напором отчаяния.
Я снова вскарабкался на кровать и уселся поближе к госпоже. Она яростно
терла глаза тыльной стороной ладони.
- Помнишь примету, Бучино? - наконец проговорила она. - Если спать в
кровати, где кто-то умер, то самому не избежать смерти, - если только эту
кровать не окропили святой водой.
- А еще есть другая примета: Бог не попустит человеку умереть в тот
день, когда он ходил к мессе. И все-таки каждый день земля пожирает
множество благочестивых вдов и монахинь. Разве ты не слыхала о такой
примете?
- Нет, - ответила она и даже на мгновенье улыбнулась. Потом протянула
мне стакан, и я подлил ей еще вина. На этот раз она сделала большой
глоток. - Как ты думаешь-это могла быть французская сыпь? Я никогда не
замечала у матери никаких признаков этой хвори, да и она сама непременно
рассказала бы мне, случись ей заболеть. Впрочем, всем известно, что в
Венеции ею болеют даже чаще, чем в Риме. Где лодки, там и язвы. Так мне мама
не раз говорила. - Фьямметта взглянула на меня. - Неужели ты сразу так
невзлюбил этот город, Бучино? Я ведь тебя предупреждала, что летом запах
здесь ужасный.
Я затряс головой и солгал ей глазами. В иную пору она бы сразу меня
раскусила.
- Когда мы здесь жили, была тут одна девушка, - сказала госпожа. -
Молоденькая, всего на несколько лет старше меня... Ее звали Елена... а
дальше не помню. Но мы обычно называли ее Коряга. Она была немного увечная,
поэтому всегда как-то странно, криво ходила, и глазами слаба. Зато очень
умная и все знала о травах и врачевании. Мать всегда брала у нее разные
зелья. Была одна такая жидкость - мы ее называли "настойкой куртизанок".
Святая вода с кашицей из кобыльей почки. Клянусь тебе, мать уверяла, что
снадобье готовилось именно из этого! Если у кого-то была задержка, то от
такого средства сразу наступали крови. Коряга каких только лекарств не
приготовляла! Однажды она исцелила меня от кашля, а все уже думали, что я