"Сара Дюнан. Жизнь венецианского карлика" - читать интересную книгу автора

такая юная, совсем одна работать... Да и когда они выходили, мне показалось,
что у них рты похожие. Да ты ее хоть заметил? О, какая перчинка в этой
невинности! Где мед, там и пчелы - ззз, ззз... Ну, кто там еще? Одну на
площади я так и не разглядела - статуя мешала. Светлые завитушки на голове,
а плечи - как подушки.
- Джулия Ломбардино, - подсказал я и снова мысленно увидел в толпе его
бороду и прихрамывающую походку.
Она выждала.
- Ну? Ее имя я и сама могла бы разузнать. Бучино, тебе пока нечем
похвалиться. Что дальше?
Нет, не сейчас. Нет смысла говорить, раз я сам не уверен.
- Она урожденная венецианка. Умна, славится образованностью.
- И в спальне, и за ее стенами, надо полагать.
- Она пишет стихи.
- О Божи, избави нас от куртизанок-поэтесс! Они еще скучнее, чем их
клиенты. Ну, судя по тому, какая стая к ней слетелась, она льстит так же
ловко, как и рифмует. Был там еще кто-нибудь, о ком мне следует знать?
Поскольку я не уверен, что это был он, я молчу.
- Нет, сегодня - никого. Правда, есть другие, но те появляются в разных
приходах.
- Ну, расскажи мне тогда про них.
Я принимаюсь рассказывать. Она слушает меня внимательно, только изредка
вставляет вопросы. Когда я умолкаю, она встряхивает головой.
- Если все они пользуются успехом, то я, пожалуй, не ожидала, что их
тут так много. Даже в Риме было меньше.
Я пожимаю плечами.
- Это примета времени. Когда мы только приехали, нищих тоже было
больше. Война порождает хаос.
Она дотрагивается пальцем до лба. Шрама теперь почти не видно, но она,
похоже, все еще ощущает его.
- Есть ли новости, Бучино? Ты знаешь, что там сейчас творится?
Мы с ней не говорим о прошлом. Нам лучше смотреть вперед, а не
оглядываться назад. Поэтому мне приходится хорошенько задуматься, прежде чем
раскрыть рот: трудно сразу решить, о чем рассказать, а о чем умолчать.
- Папа бежал в Орвьето и сейчас пытается собрать деньги на выкуп, а его
кардиналы вынуждены ездить на ослах, будто первые христиане. В Риме все еще
хозяйничают солдаты, а от загрязненной воды и тухлого мяса уже началась чума
и холера.
- А что слышно о наших? Что с Адрианой, Бальдассаре?
Я качаю головой.
- Если бы ты знал, ты бы мне сказал, правда? - спрашивает госпожа и не
дает мне отвести глаза.
Я вздыхаю.
- Я бы тебе сказал.
Но я не рассказываю ей, что слышал о ямах, вырытых за городскими
стенами, куда ежедневно сбрасывают сотню трупов и поливают негашеной
известью: ни имени, ни могильного камня.
- А есть ли какие известия о других? Удалось ли бежать Джанбаттисте
Розе?
- Не знаю. Кажется, Пармиджанино спасся, и Августо Вальдо тоже, хотя