"Сара Дюнан. Жизнь венецианского карлика" - читать интересную книгу автора

помощи золотых нитей так искусно вплетает чужие волосы в собственные, что
место скрепления остается незаметным. Мне кажется, стоит попробовать. Если
мы будем дожидаться, когда отрастут мои, то к тому времени мне придется
накладывать столько же мела на щеки, сколько кладет эта Сальвангола. У нас
же еще есть деньги, правда? Сколько у нас осталось рубинов?
Я перевожу дух.
- Если не считать последнего, что я заложил, - то два, в том числе и
самый крупный. И еще несколько хороших жемчужин.
- Неужели мы проели четыре рубина за полгода? Как же так?
Я пожимаю плечами:
- Мы же теперь целый дом кормим. Волосы у тебя снова растут, и лицо
похорошело.
- Но ведь лекарства Коряги не слишком дороги, а?
- Не слишком. Но и не так уж дешевы. Мы поспорили, что ты быстро
поправишься, так оно и вышло. Никто не ставит под сомнение ее искусство, но
цену она запрашивает ведьмовскую, и в выгоде тут продавец.
- О, Бучино... Коряга - не ведьма!
- А вот люди судят иначе. Она здорово притворяется. Глаза выворочены
наизнанку, а ходит она, как паук, у которого оборвали половину ножек.
- Ха! Да ты сам - карлик и ковыляешь с ухмылкой беса, удравшего из
преисподней! Но ты первым набросишься на всякого, кто увидит в твоем
уродстве нечто дьявольское. И с каких это пор ты слушаешь сплетни, принимая
их за правду?
Она с удивлением смотрит на меня.
- Знаешь, Бучино, мне кажется, ты сердишься на нее потому, что она
проводит со мной больше времени, чем ты. Тебе следовало бы чаще заходить к
нам в комнату. У нее ум не менее живой, чем у тебя, а людей она видит
насквозь и без глаз.
Я пожимаю плечами:
- Мне некогда слушать женские разговоры.
Несмотря на то что выздоровление госпожи выгодно мне не меньше, чем ей
самой, бесконечные заботы о женской красоте вызывают у мужчины смертельную
скуку. Но дело не только в этом. Слова о том, что я сержусь, недалеки от
истины. Пусть у Коряги волшебные пальцы, по мне все равно мурашки начинают
бегать при одном взгляде на нее. Однажды, под вечер, я зашел в комнату,
когда моя госпожа рассказывала ей о нашей удивительной и богатой жизни в
Риме, и обе хохотали. Они не сразу меня заметили, и хотя вряд ли возможно
прочесть жадность в глазах слепой женщины, я готов поклясться, что в тот миг
я заметил в ней некую лихорадочную страсть и задался вопросом: мудро ли
поступает моя госпожа, безгранично доверяясь ей?
Она в свой черед остерегается меня так же, как я ее, никогда со мной не
шутит, не острословит. Мы встречаемся с ней ненадолго в конце недели, и я
расплачиваюсь с ней. Обычно она останавливается у двери кухни, кривая, глаза
затянуты густой млечной пленкой, так и кажется, будто ее взгляд направлен
внутрь, словно она рассматривает собственный череп. Это вполне меня
устраивает - совсем не хочется, чтобы она разлядывала мой. Несколько недель
назад она спросила, не болят ли у меня уши от холода, а если болят, то она
может предложить мне кое-что от этого. Мне совсем не по душе, что она так
много знает о моем теле, как будто она чувствует какое-то превосходство надо
мной, - это она-то, с ее перекрученным позвоночником и слепотой! Ее глаза и