"Сара Дюнан. Жизнь венецианского карлика" - читать интересную книгу автора

скромность, а, напротив, позволяет им рассмотреть себя, а заметив их,
принимает вид одновременно стыдливый и игривый. Вскоре кое-кто из мужчин уже
стучит в дверь, желая узнать, кто она такая и откуда. - Рассказывая все это,
госпожа лукаво на меня поглядывает. - Ты меня не знал в ту пору, Бучино, но
однажды я превосходно разыграла эту роль. Когда мы в первый раз приехали в
Рим, моя мать на неделю сняла дом возле Понте-Систо. За несколько недель до
этого она заставила меня отработать каждую улыбку, каждое движение. В первые
два дня нам поступило двенадцать предложений - двенадцать! - в основном от
состоятельных мужчин, и уже через две недели мы поселились в небольшом
домике на виа Магдалена. Знаю, знаю, это рискованно. Но меня же здесь раньше
не видели - уж об этом моя мать хорошо позаботилась, - и не настолько я
стара, чтобы не прикинуться совсем юной. Для местных покупателей я, пожалуй,
сойду за свежий товар.
- Пока дело не дойдет до постели.
- Ну а тут нам на помощь придет Коряга. Она знает один фокус. - Она
смеется, так что я не понимаю, шутит она или нет. - Его придумали для мужей,
которых нужно обмануть в первую брачную ночь. Изготовляется затычка из
камедного клея на квасцах с живицей и поросячьей кровью. Ты только подумай -
мгновенная невинность! Я же говорила - она тебе понравится. Жаль только, ты
ростом маловат и щетиной зарос. А то мы нарядили бы тебя моей матушкой. -
Теперь мы оба хохочем. - А так им всем придется столкнуться с Мерагозой, и
половина ухажеров разбежится, даже не поднявшись по лестнице... Ах, Бучино!
Боже мой, ты бы видел сейчас себя со стороны! Значит, ты мне и вправду
поверил! Нет-нет, я не говорю, что не могла бы... Ох, давно я так удачно
тебя не разыгрывала!
Бывали времена в Риме - деньги текли рекой, а веселье в нашем доме
царило такое, что многие мечтали провести вечер, пусть даже под конец и не
они отправлялись с хозяйкой в спальню, - когда мы хохотали вместе до слез.
При всей своей порочности, при всем лицемерии Рим оставался магнитом для
умных и честолюбивых людей - писателей, которые благодаря магии слов
прокладывали себе путь под юбки к женщине или поражали имена своих врагов
сатирами не менее смертоносными, чем град стрел; художников, чей талант
превращал пустые потолки в райские видения, где из облаков выходили мадонны,
прекрасные, как куртизанки. Я никогда не ощущал большего воодушевления, чем
находясь среди таких людей, и теперь, хотя мы живы, а многие из них погибли,
я страшно тоскую по той жизни.
- О чем ты задумался?
- Ни о чем... О прошлом.
- Тебе здесь все так же не нравится, да?
Я качаю головой. Но в глаза ей не смотрю.
- Сейчас здесь уже не так ужасно пахнет.
- Это верно.
- А раз ко мне вернулась красота, а в порту стоят купеческие корабли,
мы добьемся своего.
- Да.
- Кое-кто считает, что Венеция - самый чудесный город на земле.
- Знаю, - отвечаю я. - Я встречал таких людей.
- Нет! Ты встречал только таких, кто похваляется Венецией, потому что
она приносит им богатство! Но они не понимают, в чем ее красота. - Она
глядит на море, щурясь от солнца. - Знаешь, в чем твоя беда, Бучино? Ты все