"Сара Дюнан. Жизнь венецианского карлика" - читать интересную книгу автора

- Да, да. Работа у него уже есть. Свинцовые верблюжьи горбы на их
золотом чудовище - прости меня, великая базилика! - грозят вот-вот рухнуть,
и никто не знает, как их удержать от падения. Вижу, ты ничего не понял,
дружок. Здесь мы - великие люди. И вскоре нас ждет еще большее величие. Так
где, ты говоришь, она сейчас живет?
Я мотаю головой.
- Ну, перестань. Она на меня уже не сердится. Когда ты заглянул в лицо
смерти, то что по сравнению с нею какое-то легкое злословие? К тому же оно
ее прославило.
- Она и без того славилась, - возразил я. И мысль о его давнем
предательстве вмиг разрушает его обаяние. Я отступаю от него в сторону. -
Мне пора.
Он кладет мне руку на плечо, пытаясь удержать.
- Ведь между мной и тобой нет никакой ссоры. И никогда не было. Ну же!
Почему ты не отведешь меня к ней? В этом городе богатства хватит на всех.
Я ничего не отвечаю. Он убирает руку.
- А знаешь, я ведь могу сделать так, что за тобой проследят. Черт
побери, я даже могу сделать так, что тебя прирежут где-нибудь в переулке.
Здесь наемным убийцам куда легче, чем в Риме. Наверное, оттого, что здесь
всюду столько темной воды! А тебе, насколько я помню, вода совсем не по
душе. Господи, Бучино, да ты и впрямь ее боготворишь, раз последовал за ней
в это промозглое и сырое царство!
- Кажется, только что ты говорил, что это величайший город на свете.
- Так оно и есть. - Он жестом показывает на своих спутников и громко
произносит: - Величайший город на свете. - Потом, уже тише, добавляет: - А
знаешь, я мог бы ей помочь.
- Она не нуждается в твоей помощи.
- А я вот думаю, что нуждается. Если бы не нуждалась, я бы наверняка
давно прослышал, что она здесь. Да почему бы тебе у нее самой об этом не
спросить?
Молодежь снова обступает его. Он закидывает здоровую руку кому-то на
плечо и исчезает в толпе, бросив на меня взгляд напоследок. Присмотревшись к
его приятелям вблизи, я замечаю, что не настолько уж хорошо они одеты, чтобы
быть хозяевами города. Впрочем, из-за их самоуверенных повадок это не сразу
приходит в голову.
Одно я знаю наверняка. Теперь никакие ухищрения Коряги с клеем и
поросячьей кровью не позволят нам разыгрывать невинность. Проклятье на его
голову!

Дом встречает меня темными окнами. Но вдруг, взбираясь по ступеням, я
слышу звуки музыки, доносящиеся сверху.
Я тихонько отворяю дверь. Она так увлечена игрой, что поначалу меня не
замечает. Сидит на краешке кровати лицом к окну, скрестив ноги под юбкой и
уперев в них корпус лютни. Свет дешевой свечки, стоящей у ее в ногах,
отбрасывает мятущиеся тени ей на лицо. Левая рука лежит на грифе с ладами, а
пальцы правой руки согнуты и быстро, будто паучьи лапки, бегают по струнам.
От этих звуков меня охватывает дрожь - и не просто от красоты мелодии (мать
Фьямметты, добросовестно развивавшая ее дарования, взялась за обучение
дочери, едва та начала ходить), а еще и потому, что они рассказывают мне о
том, какой может стать наша жизнь. Я не слышал ее игры с тех самых пор, как