"Дэйв Дункан. Приют охотника ("Omar, the Trader of Tales" #2)" - читать интересную книгу автора

холода.
- О, моя квалификация не позволяет мне... - пискнул было он.
- Она выше, чем у любого другого в этой комнате, - сказал купец,
складывая руки на пузе. - Не сомневаюсь, ты сможешь найти какой-нибудь
законный выход из сложившейся ситуации. Так вот, как может Омар уладить
дело с собакой?
- Откуп вряд ли... хотя, полагаю, в некоторых инстанциях собак
рассматривают в качестве компаньонов. - Нотариус задумчиво пожевал губу и
закатил глаза к потолку. - Я помню прецедент, когда истец утверждал, что
ответчик жестоко и предумышленно...
- Боги отцов моих, спасите меня! Этак весна наступит, а мы и не
заметим. Так сколько за собаку?
- Если память не изменяет мне, окончательная пеня по тому делу
составила тридцать талеров, основываясь на...
- Итого выходит сорок пять, - довольно подытожил купец. - Добавим к
этому еще пять за сегодняшние кров и стол. Дружище Омар, по нашему
разумению, ты должен нашему хозяину пятьдесят талеров; в противном случае
ему придется конфисковать твою верхнюю одежду и выставить тебя на улицу в
твоем нынешнем виде. Как ты намерен погашать свой долг?
Он протянул трактирщику пустую кружку, и тот бросился наполнять ее. Я
вздохнул с облегчением: все время, пока он стоял у меня за спиной, я
ожидал удара по почкам. Купец откинулся на спинку кресла и улыбнулся мне,
разрумянившись еще сильнее.
Мое лицо тоже раскраснелось от огня; от белья шел пар. Немного
привстав, я окинул собравшихся взглядом. Как я уже говорил, некоторые лица
были мне знакомы, но имен я точно не знал. Для простоты перечислю их в том
порядке, в каком они сидели в этот вечер.
Дородный купец занимал кресло слева от камина. На лавке рядом с ним
устроилась юная дама яркой наружности, судя по всему, его жена. Ее наряд
почти не уступал мужу в роскоши: зеленое бархатное платье, горностаевые
шапка и муфта, изысканные самоцветы и драгоценные металлы. В прошлый раз,
когда я видел ее, она плясала на столе, одетая в сережки, только сережки и
ничего, кроме сережек. Поскольку в даре перевоплощения ей явно не
откажешь, я буду именовать ее далее актрисой.
Она старалась держаться подальше от другого своего соседа, согбенного,
жалкого, изнуренного молодого человека в поношенном костюме. Его волосы
были длинны и прямы, выражение лица - жалостнее некуда, а из носа текло
как из кипящего чайника. Каждые несколько минут он с ожесточением
сморкался в рукав; чихал он тоже с завидной регулярностью. Я помнил его
как второразрядного менестреля, но в этот вечер можно было не бояться, что
он запоет.
Дальше всех от меня на этой лавке сидела, оставаясь, как и подобает
хорошей хозяйке, дальше всех от огня, волшебная Фрида. Вспомнив наш
невинный флирт и шуточки в прошлый мой визит сюда, я подумал, встанет ли
она на мою сторону против брата. Это представлялось маловероятным, если
только она не относилась к покойной собаке с такой же антипатией, как я.
С другой стороны камина кресло у огня было занято пожилой дамой, почти
не видной под длинной шубой из дорогих соболей и меховой шапкой,
надвинутой на воротник, что милосердно помогало закрывать ее волосы и шею.
Руки она прятала в соответствующей муфте. Алые полосы румян на выступающих