"Эдвард Дансейни. Благословение Пана " - читать интересную книгу автора

викария стало то, что ровно через семь дней ссылки чета Анрелов
возвратилась в Волдинг и викарий привез с собой фунт лучшего чая, какой
только смог купить. Возвращение в приход было триумфальным: хозяев
неторопливо и с достоинством приветствовал черный кот, настолько
избалованный с младенчества, что однажды, когда его унесли с подстилки, он
заорал от удивления; их с радостью встретили соскучившиеся вещи, сверкающие
на солнце родные безделушки; Марион торопливо заваривала чай, и миссис
Твиди, кухарка, явилась с вопросом, не возражают ли мистер и миссис Анрел
против холодного ростбифа на ужин, хотя не могла предложить им ничего
другого, просто ей хотелось послушать о Брайтоне. До чего же приятно было
вновь сидеть за собственным чайным столом! И все-таки викарий не остался
дома, а поспешил с купленным в Брайтоне фунтом чая в деревню и вбежал в дом
миссис Тиченер как раз вовремя, ибо миссис Тиченер еще не заварила чай, но
вскипевший чайник уже пел свою песню.
- Я привез вам из Брайтона подарок, - сказал, входя, викарий.
- Входите, сэр, - произнесла хозяйка почти одновременно с гостем.
- Благодарю вас, миссис Тиченер. Здесь фунт чая.
- Вы очень добры, сэр.
- Надеюсь, вам понравится.
- Не сомневаюсь, - отозвалась миссис Тиченер.
После того как они немного поговорили о чае, для миссис Тиченер было
вполне естественным пригласить викария к столу.
- О, для меня нужно много чая, я ведь люблю очень крепкий, - сказал
викарий.
Миссис Тиченер заварила крепкий чай, и дальше все пошло по заранее
продуманному мистером Анрелом плану. Они сидели за столом и беседовали;
предметом их беседы был аквариум в Брайтоне, где собраны обитатели многих
морей, которые через стекло дивятся на людей, в то время как люди с другой
стороны дивятся на них. Пока миссис Тиченер в теплой комнате слушала байки
о Брайтоне, прихлебывая хороший чай, кстати, заваренный крепче обычного,
прошлое начало понемногу возвращаться к ней: ей тоже было о чем рассказать,
и не о каком-то там доступном Брайтоне, а о делах давно минувших дней. В
подобном настроении она не могла уступить первенство даже самым чудесным
рыбам; ведь в беседе, как в карточных играх, тоже есть победы и поражения,
есть изумление, смех и даже страх. Истории миссис Тиченер тоже были не абы
что; и викарий осторожно, как араб с помощью невесомой веревки направляет
верблюда, направлял воспоминания хозяйки дома в нужном направлении. За
последнюю неделю, никому ничего не говоря, он кое-что обдумал и пришел к
миссис Тиченер, надеясь, что старуха поможет ему продвинуться дальше в его
догадках. Она рассказывала только о своей деревне; но даже если бы
географические рамки ее рассказов расширились, они не стали бы от этого
проницательнее или богаче знанием о необычном и особенном в характере
отдельного человека. Наконец заговорили о том времени, когда в Волдинге жил
преподобный Артур Дэвидсон.
- Я часто вспоминаю, миссис Тиченер, - сказал викарий, - ваш рассказ о
том, как однажды вечером вы видели мистера Дэвидсона в саду его дома.
- О да, сэр.
- Помнится, он танцевал?
- Так и было, сэр. Он танцевал.
- И вы рассказали об этом соседям.