"Маргерит Дюрас. Любовник" - читать интересную книгу автора

туалеты. Я знаю, дело не в этом. Но в чем - не знаю. Знаю только: все
женщины не там ищут. На улицах Сайгона, в факториях среди джунглей я видела
много белых женщин. Есть очень красивые, белокожие, здесь они заботятся о
своей красоте больше, чем где бы то ни было, особенно те, что живут в
факториях. И ничего не делают, занимаются только собой; берегут себя для
Европы, для белых любовников, для отдыха в Италии, для долгого отпуска -
шесть месяцев раз в три года, когда они смогут наконец рассказать знакомым о
том, как им живется здесь, рассказать о загадке жизни в колониях, о том, как
работают их мужья, о своих расторопных слугах-боях, о буйной зелени, о
балах, белых виллах - таких огромных, что там можно заблудиться, - где живут
служащие самых отдаленных факторий. Женщины ждут. Носят грошовые платья.
Смотрятся в зеркала. В полумраке белых вилл они подолгу смотрятся в зеркала,
думая о будущем и чувствуя себя героинями романов, а их гардеробы набиты
ненадеванными платьями, они нанизывают платья на вешалку, как на нить
времени один за другим - долгие дни ожидания. Некоторые сходят с ума. Иногда
их мужья гуляют с молоденькими служанками, которые умеют держать язык за
зубами. Гуляют. Словечко припечатывает звонко, будто пощечина. Некоторые
кончают счеты с жизнью.

Эти женщины не удовлетворены собой и сами в этом виноваты: я всегда
знала, в чем их главная ошибка.
Нельзя вызвать желание. Либо оно есть в женщине, либо нет. Его видишь с
первого взгляда - или же понимаешь, что его нет и не было. Сразу чувствуется
в женщине сексуальная привлекательность или ее отсутствие. И это тоже пришло
ко мне еще до познания.

Одна только Элен Лагонель избежала ошибки. Она навсегда застряла в
детстве.

У меня долго не было своих платьев. Все мои платья похожи на мешки -
они перешиты из старых платьев матери, тоже похожих на мешки. Правда, кроме
тех, что сшила мне До. До - это наша экономка. Она не покинет мать, даже
когда та вернется во Францию, даже когда в Шадеке мой старший брат
попытается изнасиловать До в домике при школе и даже когда матери нечем
будет ей платить. До воспитывалась в миссии монахинь; она умеет вышивать и
закладывать складки, она шьет, как не шьют уже несколько столетий, иголкой
не толще волоса. До искусна в вышивке, и мать велит ей вышивать простыни и
покрывала. Она хорошо закладывает складки и по просьбе матери шьет для меня
платья с плиссированными юбками и платья с воланами, они все равно сидят на
мне мешком, таких платьев давно никто не носит, они слишком детские: два
ряда складок спереди и отложной воротничок, или кофта с баской, или косые
воланы, "как носят в Париже". И я ношу эти платья, как мешки, подпоясываюсь
ремнем, отчего они окончательно теряют форму, и сносу им нет.

Пятнадцать с половиной лет. Тело худенькое, почти тщедушное, еще
детские груди, бледно-розовая пудра и яркая помада. И наряд, который мог бы
вызвать смех, однако никто над ним не смеется. Я знаю: в этом я вся. Пока
ничего не ясно, но в моем образе уже есть все, чему суждено сбыться, я вижу
это по глазам людей, в их глазах - моя судьба. Я хочу писать. Я уже сказала
матери: единственное, чего я хочу, - это писать. Сначала она не ответила.