"Маргерит Дюрас. Любовник" - читать интересную книгу автора

Потом спросила: что писать? Книги, романы, сказала я. Она ответила, как
отрезала: выдержишь конкурс на место преподавателя математики, тогда пиши,
если хочешь, меня это не касается. Она - против, это недостойное занятие,
ну, разве это работа? Так, забава, позже она скажет: ребяческие бредни.

Девочку в фетровой шляпе освещают солнечные блики, играющее на
поверхности мутной воды, она стоит одна на палубе, облокотясь о перила. От
ее мужской шляпы словно падает розовый отсвет на все вокруг. Других красок
нет. Подернутое дымкой солнце над рекой, такое жаркое солнце, берега тоже в
дымке, река уходит куда-то за горизонт. Она течет беззвучно, без малейшего
шума, как кровь в жилах. Ни ветерка над водой. Единственный звук - шум
мотора старого парового двигателя, который вечно барахлит. Время от времени
словно бы порыв ветра доносит голоса. И еще - лай собак, отовсюду, из
тумана, из всех деревень. Девочка знает паромщика с детства. Он улыбается ей
и спрашивает: а как поживает госпожа директриса? Говорит, что часто видит ее
по вечерам, когда она едет в Камбоджу на свою плотину. У мамы все в порядке,
отвечает девочка. За бортом - река, она течет вровень с берегами, над
стоячей водой рисовых полей, но их воды не смешиваются с ней. Река несет все
попавшееся ей по дороге от самого Тонлесапа, от камбоджийских лесов. Она
уносит что попало: останки соломенных хижин, стволы деревьев, головешки -
следы пожаров, дохлых птиц, дохлых собак, тигров, буйволов, утопленников,
бог знает что еще, островки водяных цветов - все плывет к Тихому океану, не
успевая утонуть, все уносит бушующая в глубинах буря, невидимое, но
головокружительно быстрое течение, все уплывает вниз по реке.

Я ответила ей: единственное, чего я хочу в жизни, - писать, писать и
только, больше ничего. Знаю - она ревнует. Ничего не сказала, быстро
взглянула - и тут же отвела глаза, слегка пожала плечами, никогда не забуду.
Я уйду от нее первой. Но пройдет еще несколько лет, прежде чем она
окончательно потеряет меня, потеряет свою девочку, дочку. За сыновей она
может не бояться. Но дочь в один прекрасный день уйдет, сумеет вырваться, и
мать это знает. Девочка - лучшая в классе по французскому языку. Директор
лицея говорит: ваша дочь, сударыня, лучшая ученица по французскому. Мать
ничего не отвечает, ничего, она не рада, ведь это не сыновья лучшие по
французскому, вот досада-то, и моя мать, любовь моя, спрашивает: а по
математике? Ей говорят: пока нет, но это придет. Мать снова спрашивает:
когда? Ей отвечают: когда она сама захочет, сударыня.

Мать, любовь моя, до чего же она нелепа в бумажных чулках, заштопанных
руками До, - здесь, в тропиках, она еще носит чулки, чтобы выглядеть
настоящей дамой, директрисой школы; а эти ее жалкие платья, бесформенные;
чиненые-перечиненые верной До - мать, похоже, только что покинула свою
родную ферму в Пикардии, где у нее полным-полно кузин, она изнашивает платья
до лохмотьев, считает, что все нужно заработать, все, а туфли, ее туфли -
совсем стоптанные, ей неудобно ходить, она ставит ноги как-то боком, а
волосы гладко зачесаны и стянуты в пучок, как у китаянок, - нам стыдно за
нее, мне стыдно, когда я вижу ее на улице перед лицеем - она подъезжает в
своем "Б-12" и все смотрят на нее, все, а она никогда ничего не замечает,
ничего, ну хоть запирай ее, хоть бей, хоть убей. Она смотрит на меня и
говорит: ты, может быть, выпутаешься. Вот ее неотступные думы, ее идея-фикс.