"Маргерит Дюрас. Модерато кантабиле" - читать интересную книгу автора

цветок. В зрачках, как-то странно расширенных, время от времени вспыхивают
проблески трезвости, их хватает, чтобы она тоже положила себе на тарелку
немного лосося, оставшегося после других людей.
На кухне - теперь, когда утка уже полностью готова и стоит на огне в
ожидании своего часа, - пользуясь передышкой, наконец-то решаются произнести
долго сдерживаемые слова: нет, что ни говорите, а это уж чересчур. Нынче
вечером она явилась еще позднее вчерашнего, много позже гостей.
Их пятнадцать - тех, кто только что поджидал ее в большой гостиной
первого этажа. Она вошла в этот сверкающий огнями мир, сразу направилась к
роялю, облокотилась на него и даже не подумала извиниться. Ее сразу
поставили на место:
- Анна опоздала, вы уж извините Анну...
Вот уже десять лет, как она ни разу не давала повода говорить о себе.
Если нелепость подобного поведения и доставляла ей муку, сама она даже не
отдавала себе в этом отчета. Застывшая улыбка делала ее лицо вполне
презентабельным.
- Анна не слышит.
Она кладет вилку, озирается по сторонам, ищет, пытается поймать нить
разговора, но это ей так и не удается.
- Да, это так, - извиняюще произносит она.
Ей повторяют еще раз. Она запускает руку в белокурую путаницу волос,
точно тем же жестом, каким недавно делала это совсем в другом месте. Губы ее
бескровны. Нынче вечером она забыла их подкрасить.
- Вы уж извините, - проговорила, - сейчас это маленькая сонатина
Диабелли.
- Сонатина? Как, уже?
- Да, уже.
Едва прозвучал этот вопрос, как вокруг сразу же воцарилась тишина. У
нее же на лице вновь появляется все та же застывшая улыбка, этакий зверек в
лесу.
- Модерато кантабиле - и он не знал?
- Да, не знал...
В ту ночь закончат цвести магнолии. Кроме того цветка, что она сорвала
вечером, возвращаясь из порта. Время летит, безразличное ко всему, в том
числе и к этому забытому всеми цветению.
- Ах, сокровище, ну как он мог догадаться?
- Конечно, никак не мог.
- Должно быть, он уже спит?
- Да, спит.
Между тем гости постепенно начали переваривать то, что совсем недавно
было живым лососем. Его всасывание в клетки того вида млекопитающихся,
который съел его, было, как всегда, ритуально безукоризненным. Ничто не
нарушало степенной важности действа. А своей очереди уже поджидала другая,
согретая человеческим теплом, облаченная в свой апельсиновый саван жертва.
Тем временем взошла луна - над морем и над растянувшимся подле него
мужчиной. Теперь, если как следует приглядеться, можно было с трудом
различить сквозь белые занавески смутные очертания ночи. Мадам Дэбаред не
очень-то словоохотлива.
- Эта мадемуазель Жиро, вы ведь знаете, она дает уроки музыки моему
малышу, так вот, это она рассказала мне вчера эту историю.