"Маргерит Дюрас. Матрос с Гибралтара" - читать интересную книгу автора

Думала ли она так на самом деле или просто пыталась вызвать меня на
разговор и добиться, чтобы я объяснил ей наконец, зачем приехал в эту
забытую Богом деревушку на берегу моря? Этого я не знал, да и знать не
хотел. Просто ответил: нет, по-моему, мы правильно сделали. Она видела, что
я смертельно устал, едва ворочаю языком, и оставила меня в покое. Я попил
своего пива и, даже не найдя в себе мужества умыться, почти тотчас же
заснул.

Проснулся я, должно быть, часа через два. С тех пор как наступила пора
летней жары, это случалось со мной почти каждую ночь. Я внезапно просыпался
по многу раз за ночь, всегда с таким чувством, будто проспал очень долго,
даже слишком долго, и проснулся каким-то удивительно отдохнувшим. И мне было
очень трудно, а порой и просто невозможно заставить себя снова заснуть. В
бутылке оставалось еще немного пива, я допил его, потом встал с постели и,
как это уже вошло у меня в привычку, направился к окну. С другого берега
реки доносились звуки местных танцев, веселье было явно в самом разгаре.
Вылетавшие из проигрывателя танцевальные мелодии проникали даже в комнату. Я
больше не чувствовал ни малейшей усталости. Луны видно не было, но, судя по
всему, она скрывалась где-то там, за горой, ночь казалась светлее, чем когда
мы приехали. Комната с одной стороны выходила окнами на речку, а с другой на
море. Со второго этажа было легче разглядеть окрестности, особенно устье
реки. Чуть левее устья виднелись белые очертания корабля. Нижняя палуба еле
освещена. Это яхта той самой американки. Море спокойное, однако поверхность
его казалась шероховатой рядом с безукоризненной гладью реки. Их встречу
отмечала лента блестящей пены. Мне всегда очень нравились пейзажи такого
рода, так сказать, географические - всякие там мысы, дельты, места слияния
рек, но особенно устья - там, где реки встречаются с морем. Все селения на
побережье ярко освещены. Я поглядел на часы. Еще не было и одиннадцати.

Я снова улегся. Под комариной сеткой было куда жарче, чем у окна.
Вместе со мной в постель пробрался один комар. Он не подавал никаких
признаков жизни. С колониальных времен мне ни разу не приходилось спать под
комариной сеткой. Здесь, должно быть, полно комаров. Река. Наверное, по
берегам их целые тучи. Мне это безразлично. Жаклин крепко спала,
повернувшись ко мне лицом. Спящая, она качалась совсем маленькой, даже еще
меньше, чем в жизни. Ее дыхание ритмично ласкало мне плечо. Я закрыл глаза и
попытался снова заснуть. Но тут запищал комар. Мне только и не хватало этого
комара - теперь уже не оставалось ни малейшей надежды снова заснуть. Я не
мог включить свет и расправиться с ним, не рискуя разбудить Жаклин. А при
одной только мысли провести с ней эту ночь вдвоем, в одной постели я бы,
наверное, тотчас же удрал прочь от стыда, а может, и от страха. Образ пары,
какую мы составляли с ней два года, внушал мне настоящий ужас.

Все оказалось проще простого, у меня был выбор, я мог сам решить, что
именно не дает мне уснуть - она, комар или местные танцы. Я выбрал танцы.
Вот так, издалека, когда ты один в темной комнате, можно подумать, будто там
идет какой-то грандиозный праздник, полно хорошеньких женщин и все веселятся
напропалую. Вскоре я уже не слышал ни комара, ни дыхания Жаклин, только один
проигрыватель, звуки праздника. Я не шевелился. Изо всех сил старался снова
заснуть, заставить себя не слышать звуков музыки, заставить себя думать о