"Вольф Дуриан. Волосы леди Фитцджеральд " - читать интересную книгу автора

Стоял прохладный пасмурный день. На море молочно-белым саваном легла
густая пелена тумана. Мы бросили якорь. Пока мои люди занимались
приготовлениями, я стоял на палубе, закутавшись в толстое шерстяное пальто,
и курил сигарету с опиумом. Я упоминаю эти детали, ибо при письменном
изложении они с осязаемой ясностью всплывают в моей памяти. Это непостижимое
событие от начала до конца разыгрывалось на фоне повседневной прозаичной
реальности. Как всегда, на маленьком судне пахло смолой. Люди болтали и
смеялись. Все привычные лица и жесты - постоянные спутники моих рейсов.
События при отчаливании из Лэндсэнда, настроение в пути, два парусника,
которые выросли перед нами из серебристо-серого утреннего тумана со стороны
Волф Рока, будто пара бледных призраков, и пересекли наш курс на север - все
это тоже осталось в моей памяти.
Море было неспокойным. Однако я сгорал от нетерпения поскорее
справиться с заданием и решил начинать погружение в четыре часа пополудни.
Замеры лотом показали, что останки корабля залегают на морском дне на
глубине сорока трех метров. Я велел увеличить нагрузку на грудь и спину до
85 фунтов, затем облачился в костюм и свинцовые боты и распорядился
привинтить шлем. Ровно в четыре часа я спустился в море. А теперь мне
хочется детально описать физические ощущения во время погружения. Ничего
чрезвычайного: обычные явления, возникающие у людей на морской глубине.
Первые признаки их и воздействие на организм я знал и ожидал заранее. Если я
изображаю их так подробно, то лишь затем, чтобы показать, что речь идет о
физических испытаниях. Именно воспоминание об этих подробностях - железная
дверь, преграждающая путь их осмысленному постижению. Мне пришлось испытать
телесные неудобства, зачастую болезненные. И все-таки найти обьяснение
странным фактам, произошедшим после, можно лишь с точки зрения
фантастических, воображаемых событий.
Чтобы сэкономить силы для решения предстоящей задачи в останках
корабля, требующей, без сомнений, крепких нервов, я приказал медленно
разматывать трос, добросовестно следя за обязательными паузами и сигналами,
подаваемыми из глубины. До отметки примерно в двенадцать метров спуск
произошел в течение часа без особых жалоб с моей стороны, конечно, если не
считать физического недомогания, шума в ушах, давления на виски и глазные
яблоки, всякий раз возникающих в самом начале погружения. Я подал первый
условный знак. Минут через пять тошнота исчезла. Я потянул за сигнальный
трос и медленно заскользил ко дну. При постепенном нарастании давления воды
так же постепенно усиливалось ощущение тяжелой физической нагрузки. Кровь
устремилась к голове, искры посыпались из глаз. Появилась одышка и чувство
подавленности. Я подал сигнал и ждал, пока тело не приспособилось к новому
давлению. Отныне одна и та же процедура повторялась со все более короткими
интервалами. Как только подступала тошнота, я дергал за трос и замирал в
висячем положении. В большинстве случаев тошнота быстро проходила. В конце
концов давление на виски и мозг осталось позади. Мысли тяжелели и
обрывались. Я еще мог в ясном сознании обдумывать этапы погружения и
взвешивать последующие шаги, однако терял представление о предстоящем мне
задании. Физическую способность чувствовать заслоняла пелена. Чувства
притуплялись, впечатления теряли суть и форму и, казалось, улетучивались в
призрачную даль. Каждое решение, каждое движение требовало дополнительного
времени и усилий. У самой цели я отдал приказ к долгой паузе. Примерно через