"Н.А.Дурова. Угол" - читать интересную книгу автора

одного только турецкого посланника, и то тогда, когда Целестина сидела, но
если вставала или ходила, Ибрагим восклицал с прискорбием - разумеется,
мысленно: "О, аллах! За что мудрость твоя наслала такое поношение на красоту
этой прелестной, полной луны!"
Княжна Целестина Орделинская, малютка, по словам ее бабки, и полная
луна, по мнению паши Ибрагима, была, в глазах всей остальной массы людей,
дева гораздо более нежели полная, с красивым ростом флангового гвардейца.
Эту Пелегрину, в своем роде, желала приобрести графиня Тревильская для
своего сына, единственного ее наследника, графа Георга Тревильского.
Князь Орделинский, отец Целестины, давно уже находился при испанском
дворе в качестве посланника; но княгине почему-то не нравилось жить в
Мадриде, и она, верно, не вздумала бы ехать туда, если б мать князя не
потребовала настоятельно от своей невестки, чтобы она отправилась сперва
путешествовать, а после присоединилась к мужу.
- Давно бы тебе, мать моя, - говорила недовольная свекровь, - давно бы
надобно подумать об этом! Посмотри на Целестиночку, на что она похожа!
Настоящий заморыш, совсем испитая, ни цвету, ни роста, ни полноты! Поезжай,
пусть ее подышит воздухом чужих земель, авось расцветет.
Разговор этот был за три года до того гулянья, о котором теперь идет
речь. Целестине было тогда девятнадцать лет и она точно была сухощава, тонка
и не слишком высока; и хотя не похожа была на испитую, как называла ее
бабка, однакож по виду в самом деле казалась больною: цвет лица ее редко
когда оживлялся; во всех движениях заметно было какое-то бессилие,
изнеможение и лень, как то бывает у людей, непомерно растущих; но как тогда
не предвиделось еще гигантского роста для Целестины, а просто приписывали ее
вялость, леность, слабость, неповоротливость болезненному телосложению, то
бабка, любившая ее до чрезвычайности, встревожилась и, полагая, что одна
только перемена климата и движение могут укрепить силы захиревшей внуки ее,
употребила столько убеждений, просьб, упреков, угроз, ворчанья, что княгиня,
невестка ее, готова была уехать от них в Камчатку, не только в теплые и
прекрасные стороны юга.
Три года прошли, и старая Орделинская с торжеством рассказывала всем,
кто хотел и кто не хотел слышать, то же самое, что рассказывала молодому
Тревильскому, то есть что ее Целестиночка сделалась как кровь с молоком,
выросла, пополнела, похорошела и что скоро возвратится радовать всеми этими
совершенствами ее, свою бабку. Впрочем, как это радостное известие пришло
накануне гулянья вечером, то и неудивительно, что она не успела сообщить его
той, которую оно более всех должно было интересовать, - графине Тревильской.
Задолго еще до отъезда княжны Орделинской в чужие края положено было
между семействами Орделинских и Тревильских выдать Целестину за Георга и
чрез то соединить имущества обеих фамилий.
Молодой Тревильский, не находя, что сказать против выбора, сделанного
его матерью, не противился этому распоряжению и очень покойно готовился
сделаться мужем Целестины. По этому ходу вещей и безусловному повиновению
графа предполагаемый союз давно бы состоялся, если б малютка Целестиночка не
стала хиреть от часу более, может быть, от тех усилий, которые делала натура
вытянуть ее трехаршинный рост, а может быть, и от беспрестанной неги,
пестованья, шнурованья, танцеванья и двадцати других причин, мелочных,
неприметных, но тем не менее успешно разрушающих здоровье.
В три года, проведенные в чужих краях, княгиня Орделинская-мать с