"Фридрих Дюрренматт. Авария (Почти правдоподобная история)" - читать интересную книгу автора

- Неправда! - возразил Трапс.
...Если рассмотреть случай с Гигаксом трезво, объективно, не поддаваясь
мистификации прокурора, то приходишь к заключению, что старый гангстер
обязан своей смертью в основном самому себе, своему беспорядочному образу
жизни, своей природной конституции. Что такое "менеджерская болезнь", всем
хорошо известно: беспокойство, шум, суматоха, расстроенный брак и
расшатанные нервы, однако собственно виновником инфаркта был сильный фон,
о котором упоминал Трапс, а роль фона при сердечных заболеваниях
немаловажна...
- Смешно! - снова возразил Трапс.
...Так что мы явно имеем дело не с чем иным, как с несчастным случаем.
Конечно, подзащитный поступил бесцеремонно, но ведь он всего лишь
подчинялся законам деловой жизни, как он сам неоднократно подчеркивал.
Конечно, ему не раз хотелось убить своего шефа - чего только не подумаешь,
чего только не сотворишь в мыслях, но именно в мыслях, а не на деле,
фактического же правонарушения нет и не может быть установлено.
Предполагать это - абсурд, но еще абсурднее то, что мой клиент внушил
себе, будто совершил убийство. Вдобавок к автомобильной аварии он потерпел
еще вторую аварию, душевную, и поэтому он предлагает вынести Альфредо
Трапсу оправдательный приговор.
Генерального представителя все более и более раздражал этот
благожелательный туман, которым окутывали его изящное преступление и в
котором оно искажалось, растворялось, становилось нереальным, призрачным,
функцией барометрического давления. Он почувствовал себя униженным и, как
только адвокат умолк, начал вновь горячо протестовать. Поднявшись (в
правой руке тарелка с куском торта, в левой - рюмка "Роффиньяка"), он с
возмущением заявил, что хотел бы, прежде чем дело дойдет до приговора, еще
раз категорически заявить, что согласен с речью прокурора - тут на глазах
у него выступили слезы, - это было убийство, сознательное убийство, теперь
ему ясно, но вот речь защитника, напротив, глубоко разочаровала его, даже
привела в ужас, ведь именно у защитника он ожидал, смел надеяться
встретить понимание, и потому он просит приговора, более того - наказания,
не из раболепства, а из вдохновения, ибо этой ночью он впервые понял, что
значит жить настоящей жизнью (здесь наш добрый и славный Трапс
заговорился), ведь для этого нужны высокие идей Справедливости, вины и
искупления, как нужны химические элементы и соединения, из которых состоит
его синтетическая ткань, если взять пример из текстильного дела: поняв
это, он как бы вновь родился, во всяком случае (запас слов, не связанных с
его профессией, у него скудный) - пусть его извинят, он не умеет выразить
то, что думает, - во всяком случае, "родился вновь" кажется ему наиболее
подходящим выражением того счастья, которое как ураган подхватило,
приподняло и закружило его.
Наконец дошло и до приговора! Под смех, крики, радостные вопли,
улюлюканье и попытки петь на тирольский манер (господин Пиле) порядком
захмелевший коротышка судья огласил его с невероятными затруднениями,
во-первых, потому, что влез на рояль, вернее, в рояль, так как крышку он
поднял еще раньше, а во-вторых, потому, что судье никак не давалась сама
речь. Он запинался, коверкал и обрубал слова, начинал фразы, с которыми не
мог совладать до конца, приплетал к ним другие, забывая смысл уже
произнесенных, но нить рассуждений его в общем и целом все же