"Фридрих Дюрренматт. Авария (Почти правдоподобная история)" - читать интересную книгу автора

улавливалась. Судья исходил из вопроса: кто прав - прокурор или защитник,
совершил Трапс одно из самых выдающихся преступлений века или же он
невиновен. Ни с одним из этих мнений он не мог согласиться целиком и
полностью. Допрос прокурора действительно, как справедливо считает
защитник, оказался не по силам Трапсу, и поэтому подсудимый признался во
многом, дело фактически протекало не в такой форме, но убить-то он
все-таки убил, разумеется, не с дьявольским умыслом, нет, а только лишь по
бездумности, присущей тому миру, в котором ему довелось жить как
генеральному представителю фирмы синтетической ткани "Гефестон". Трапс
убил потому, что в этом мире он считает вполне естественным прижать
кого-нибудь к стенке, действовать, не считаясь ни с чем, а там будь что
будет. В мире, в котором он носится на своем "студебекере", с милейшим
Альфредо ничего бы не случилось и не могло бы случиться, но вот он любезно
заглянул к ним, в их тихую белую виллу (тут судья наконец растрогался и
дальше уже не мог говорить без умиленных всхлипов, перемежающихся мощным
прочувствованным чиханием, причем его маленькая голова погружалась в
широченный носовой платок, что всякий раз вызывало у присутствующих взрыв
хохота), заглянул к четырем старичкам, и они посветили в глубь его мира
ярким лучом правосудия; правда, у Фемиды странная внешность - он знает,
знает, знает это, - Фемида ухмыляется четырьмя сморщенными физиономиями,
подмигивает моноклем престарелого прокурора, отражается в пенсне толстяка
защитника, хихикает и лепечет беззубым ртом пьяного судьи, вспыхивает алым
румянцем на лысине отставного палача...
(Остальные, нетерпеливо прерывая его лирическое отступление:
- Приговор, приговор!)
...это правосудие - гротеск, старая карга, пенсионерка, но даже и в
таком виде оно есть как раз то... (Остальные, скандируя:
- При-го-вор, при-го-вор!)
...именем которого он приговаривает их милейшего, дражайшего Альфредо к
смерти...
(Прокурор, защитник, палач и Симона:
- Йю-хо! Йю-хо! Ур-ра!
Трапс, всхлипывая от умиления:
- Спасибо, дорогой судья, спасибо!)
...хотя юридически приговор основан всего-навсего лишь на том, что
осужденный сам признал себя виновным. Это, в конце концов, главное. И он
рад, что вынес приговор, который беспрекословно принят осужденным
(человеческому достоинству не требуется жалости), так пусть их уважаемый,
дорогой гость с той же радостью встретит увенчание своего поступка,
которое, как он, судья, надеется, последует при не менее приятных
обстоятельствах, чем само убийство. То, что у обывателя, у заурядного
человека проявляется случайно, при каком-нибудь несчастье или в силу
природной неизбежности, как болезнь, закупорка кровеносного сосуда
эмболом, злокачественная опухоль, здесь выступает как неизбежный
нравственный итог,
только здесь логически, подобно произведению искусства, завершается
жизнь, только здесь человеческая трагедия становится зримой, озаряется
яркой вспышкой, принимает безупречные формы, завершается... (Возгласы:
- Хватит! Кончайте!)
...да, можно сказать со спокойной душой: только в акте объявления