"Фридрих Дюрренматт. Город (1947, Перевод с нем.В.Сеферьянца)" - читать интересную книгу автора

с девчонкой окунулись в наполнявшие его синие сумерки, я увидел, что он
очень широк. Она привела меня к узкой нише; в ней стояли нары, я определил
это на ощупь и опустился на них. Посмотрев вслед девчонке, которая, весело
напевая, исчезла за дверью, я заметил, что дверь она оставила незапертой,
так как створки ее еще некоторое время колебались. С моего места был хорошо
виден весь коридор, поскольку в моей нише стояла непроглядная тьма. Слева от
себя я видел лишь половину двери, так как не отважился высунуться из ниши.
Стеклянная створка двери отсвечивала зеленоватым цветом, вероятно, такое
впечатление создавали царившие вокруг синие сумерки. Мое внимание привлекли
ужасные фигуры на стенах и потолке, которые трудно было рассмотреть, а также
ниша, расположенная напротив меня в другой стене коридора. Она была такой же
высоты, как и моя, и также переходила в узкую арку, также наполнена была
мраком и казалась окном, открытым в пустоту. Это создавало ощущение тяжести
и мрачности, что обычно бывает присуще подземным сооружениям. Приглядевшись,
я обнаружил между этой нишей и стеклянной дверью другую нишу такой же формы,
и справа от нее я ясно различил еще пять ниш. Дальше мой глаз проникнуть не
смог, так как все очертания размывались, а синие сумерки переходили там в
плотный туман. Наблюдая внимательно за коридором, я был встревожен тем, что
никто не появлялся, чтобы дать мне конкретные инструкции по работе (которая
была не из самых легких), но постепенно я принялся обдумывать свое
положение. В результате раздумий появилась спасительная мысль о том, что
ниша служит укрытием охранника и меня совершенно не нужно вводить в курс
дела, которое и без того абсолютно ясно. Мне стало понятно, что коридор
ведет к камерам узников и что лишь необычность обстановки не сразу привела
меня к этой мысли. С чувством большой гордости я понял, что администрация
дала мне главный пост у выхода, что эту ключевую позицию могли доверить
только настоящему мужчине, ведь дверь оставлена незапертой, и это был знак
безграничного доверия, которое оказано мне благодаря моим способностям. Но
тут же я сделал еще открытие. Я почувствовал, что за мной наблюдают. И вовсе
не потому, что услышал какие-то шорохи или увидел кого-то, то была
абсолютная уверенность, не требовавшая ни средств, ни доказательств. Я
понял, что в нише напротив меня сидит человек, который неподвижно смотрит на
меня широко открытыми глазами. Я не мог прорезать тьму, меня окружавшую, но
мне было абсолютно ясно, что он смотрел именно туда, где чувствовал мое
присутствие, ибо знал о моем существовании, ведь он видел, как я появился
здесь. Я бросил взгляд на пустую и темную щель перед собой, где наверняка он
сидел на своих нарах, как и я, в таком же напряжении, так же затаив дыхание.
Я ощущал его глазами и мысленно ощупывал его бледный невидимый лик с плотно
сжатыми губами, с морщинками на коже и глубоко посаженными глазами, в
которых гнездился страх (ведь он не знал, что у меня не было оружия). Не
видя, я догадался, что во всех нишах сидели люди, окутанные молчанием ночной
синевы этого грота, узники, преступники, мятежники (может быть, одним из них
был и угленоша); не двигаясь, пристально смотрели они в сторону моей ниши, о
которой знали; они знали, что там находится их охранник, и боялись его, и
этим страхом, как парализующим ядом, было наполнено все. Меня охватила дикая
радость, причиной которой было неожиданное чувство неизмеримой власти,
сделавшей меня богом этих бедолаг, дрожащих передо мной в своих нишах. Меня
охватило желание пройтись по этому коридору, чтобы все меня видели, и ходить
так вечно, взад и вперед, без перерыва, равномерными шагами, ходить мимо
тех, кто затаился, как пойманный зверь, запертый в клетке, в своих нишах,