"Фридрих Дюрренматт. Смити (1985)" - читать интересную книгу автора

примирительно, и Смити положил трубку. Тем временем от Холи уже ничего не
осталось, кроме его сутаны, которую Лейбниц бросил напоследок в ванну вместе
с шелковым исподним цвета красной киновари. Смити пошел с женщиной вниз.
Дверь в подъезд так и стояла открытой. Прохладой все еще не веяло, хотя уже
брезжил рассвет, утро подкралось, как банда налетчиков, было светло как
днем, когда появился Сэм с "кадиллаком". Смити сел рядом с ним, женщина села
сзади Смити. "Куда?" - спросил Смити. "В "Каберн"", - ответила женщина. Сэм
хмыкнул. "Хорошо, - сказал Смити. К "Каберну" так к "Каберну"". Они ехали по
пустынным улицам. Взошло солнце. В машине было приятно прохладно. Работал
кондиционер. Во втором зеркале заднего вида, поставленном еще по
распоряжению Холи, когда его возил Сэм, потому что Холи всегда мерещилось,
что его преследует ван дер Зеелен - ну, в общем уж не настолько Холи
оказался не прав, - Смити видел женщину и наблюдал за ней. На шее синяки.
Должно быть, он душил ее, хотя ничего такого не помнил, зато сейчас он был
по крайней мере трезв, а завтра он поговорит с этим коммунистом из полиции
так же, как сегодня поговорил с ван дер Зееленом, Смити им нужен, это ему
абсолютно ясно. Тут Сэм остановился перед "Каберном", у главного входа в
отель. Один слуга распахнул дверцу "кадиллака", женщина вышла из машины, тот
согнулся в поклоне, другой слуга согнулся перед ней у входа в отель,
стеклянные двери автоматически разъехались перед ней в разные стороны. "Черт
побери, - забормотал Сэм, - я готов побиться об заклад, они вышвырнут ее
назад". - "Отвези меня домой, Сэм", - сказал Смити, почувствовавший вдруг
смертельную усталость. Войдя к себе в квартиру, он бросился, не раздеваясь,
на кровать. Сплошь книжные стеллажи, в другой комнате письменный стол, и
третья комната тоже забита книгами, немецкими книгами, имена на обложках
ничего не говорили ему, названия их он не понимал. Чем, собственно,
занимался этот профессор, не знал ни один человек, но ему постоянно нужен
был материал, а материал поставлял ему Смити, и, когда у профессора не стало
денег, чтобы заплатить за материал, у Смити родилась блестящая идея, и тогда
профессор занялся исчезновением трупов для честнуй компании, а заодно и для
менее честнуй, а когда профессора однажды самого превратили в материал, его
работу взял на себя Лейбниц, и в качестве пробы, демонстрируя свое умение,
растворил профессора. Смити заснул и спал так глубоко, что долго не мог
понять, что его разбудил телефон. Он бросил взгляд на будильник, он проспал
не больше двух часов. Это был шеф полиции. Что ему надо, спросил Смити.
"Приезжайте в "Каберн"". - "Ну хорошо", - сказал Смити. "Я выслал вам
машину". - "Очень мило", - произнес Смити, побрел ощупью в ванную комнату,
нашел раковину, наполнил ее водой, окунул лицо, вода была парной, ничуть не
освежала, город, казалось, медленно закипал. В дверь позвонили, Смити еще
раз окунул лицо в воду, хотел потом сменить рубашку, но, поскольку звонки не
утихали, пошел к входной двери. Двое полицейских, потные, рубашки прилипли к
телу. "Давай, пошли!" - сказал один из них Смити, а другой повернулся к нему
спиной, чтобы спускаться по лестнице. Он собирался еще переодеться и
побриться, сказал Смити, вода капала ему с лица на рубашку и пиджак. "Не
говори глупостей. Пошли", - сказал полицейский с лестницы и зевнул. Смити
закрыл за собой входную дверь и только тут ощутил, как паршиво он себя
чувствовал - болела голова, кололо в затылке, до этого как-то он ничего не
замечал, подумал он про себя, ни боли, ни жары, помнил только отвратительно
теплую воду в раковине. Они затолкали его в "шевроле", на переднее сиденье,
зажав с двух сторон, у "Каберна" они высадили его перед служебным входом.