"Фридрих Дюрренматт. Смити (1985)" - читать интересную книгу автора

процентами, конечно в том случае, если не проболтаешься и ван дер Зеелен
ничего не узнает о том, что здесь сегодня произойдет, иначе тебе придется
еще и ему платить". О десяти процентах, сказал Смити, не может быть и речи.
Он закрывает свою лавочку, пусть Ник обращается к санитарной службе полиции.
Речь идет о пятистах тысячах, произнес Ник спокойно, и доля Смити составит
пятьдесят тысяч. Это совсем другое дело, сказал Смити, тогда он согласен.
Пусть Ник присылает труп. Ник задумчиво посмотрел на Смити. При столь
огромной сумме Смити придется как-нибудь самому обо всем договориться,
произнес он наконец. Смити налил себе кофе. Понятно, сказал он, чтоб Ник
смог остаться чистым. "Вот именно, - сказал Ник, - пошли". Смити выпил еще
глоток кофе и вышел вместе с Ником через раздвижную дверь. Они оказались в
помещении, похожем на то, из которого вышли, только без окон, пройдя еще
одну раздвижную дверь, они очутились в широком фешенебельном коридоре,
скорее вытянутом в длину зале, в противоположных концах которого за
огромными витринными окнами бетонной стеной стояло раскаленное небо.
Приятная прохлада окружала их. Они шли по зеленому ковру, закрывавшему пол
от стены до стены. "Ты знаешь датский?" - "Нет, - сказал Ник, - пошли к
клиенту". - "Нет, к трупу", - сказал Смити. Ник остановился. "Зачем? Тебе же
его доставят!" Смити ответил: "После этого будет проще обо всем
договариваться". Ник похлопал его по плечу: "Смити, ты еще станешь
бизнесменом". Они пересекли коридор, Ник нажал на кнопку. "Апартаменты
"Люкс" №10", - сказал он. Открыл пожилой мужчина, лысый, очевидно, в
смокинге, Смити не был в этом уверен, такую одежду он видел на мужчинах
только в кино. "Мы пройдем к ней", - сказал Ник. Лысый ничего не ответил,
отступил в сторону; небольшой салон, золотистых тонов ковер на полу,
благородная мебель, как назвал бы ее Смити, доведись ему ее описывать, и тут
Ник открыл одну дверь, белую, филёнчатую, с позолотой по краям, спальня,
белый ковер, белая широкая кровать с золоченым балдахином, задернутая, как
облаками, белым пологом из вуали. Ник раздвинул облака. На белоснежной
постели, в которой еще никто ни разу не спал, лежала женщина, все в том же
платье, что было на ней не больше трех часов назад, когда она, выйдя из
"кадиллака", легкой тенью скользнула мимо согнувшихся перед ней слуг отеля
"Каберн". Глаза ее были широко открыты, казалось, ее взгляд устремлен на
Смити, и она смотрит на него, как все время тогда - сосредоточенно и
равнодушно, ее темные волосы раскинулись по плечам, разметались по белой
простыне, только шея ее была на сей раз чудовищно изуродована, тут кто-то
душил ее куда как энергичнее, чем Смити, и когда Смити молча смотрел на
мертвую, он с удивлением вдруг увидел, как она была прекрасна. "Шлюха?" -
спросил он, больше чтоб вообще что-нибудь сказать, и тут же смутился, едва
успев произнести, сразу почувствовал всю грязь своего вопроса. "Нет, -
сказал Ник за его спиной, скучающе глядя в окно сквозь шторы на лежащий
далеко внизу город, - иначе разве мы могли бы потребовать пятьсот тысяч". -
"Пошли к клиенту", - сказал Смита устало. В небольшом салоне, служившем,
очевидно, холлом, как пытался сориентироваться Смити, опять смущаясь от
великосветского антуража, всей этой мебели, картин, стоял Лысый.
По-видимому, дворецкий, мелькнуло в голове у Смити, испытавшего
удовлетворение от своей догадки, его всегда радовало, когда ему удавалось
хоть как-то разобраться в запутанной ситуации. "Он спит?" - спросил Ник.
"Врач..." - попытался объяснить Лысый. "Зовите его сюда", - сказал Ник,
открыл дверь, расположенную напротив той, что вела в спальню с трупом,