"Фридрих Дюрренматт. Грек ищет гречанку (Комедия в прозе)" - читать интересную книгу автора

неповоротливые медведи и люди-гиганты. Сквозь скопления тумана проглядывало
голубое небо, вначале, правда, тускло, еле заметно, как предвестник весны,
которая придет еще не скоро; голубые пятна были сперва очень блеклыми, но
потом они стали яснее, лучезарнее, ярче. На мокром асфальте вдруг
обрисовались тени домов, уличных фонарей, памятников, и внезапно каждый
предмет обрел необычайную четкость и заблестел в потоках света.
Архилохос и Хлоя очутились на набережной перед дворцом президента.
Бурая река чудовищно вздулась. Через нее были перекинуты мосты с ржавыми
чугунными решетками, под ними плыли пустые баржи, увешанные детскими
пеленками, на палубах прогуливались промерзшие капитаны с трубками в зубах.
Улицы по случаю воскресенья были полны народа. Вдоль тротуаров шпалерами
выстроились важные старики со своими разряженными в пух и прах внуками,
целые семьи. Повсюду были видны полицейские, фоторепортеры, журналисты -
очевидно, они ожидали президента. И вот он выехал из дворца в своей
исторической карете, запряженной шестеркой белых лошадей, а вокруг кареты
гарцевали лейб-гвардейцы в золотых шлемах с белыми плюмажами; президент
должен был, наверно, совершить акт государственной важности - освятить
памятник, или прикрепить орден к чьей-то груди, или открыть сиротский приют.
Цоканье копыт, фанфары, крики "ура", мелькание шляп в воздухе, омытом
туманом и дождем.
И тут-то случилось нечто непостижимое.
В ту самую секунду, когда президент поравнялся с Хлоей и Архилохосом и
Арнольф, обрадованный неожиданной встречей с номером первым его миропорядка
(который он как раз собирался разъяснить Хлое), уставился на своего седого
бородатого кумира - лицо президента в позолоченном переплете каретного
окошка было точь-в-точь как на фотографии, висевшей у мадам Билер над
бутылками перно и кампари, - в ту самую секунду президент поздоровался с
младшим бухгалтером, махнув ему рукой, будто Архилохос был его закадычный
приятель. Рука его превосходительства в белой перчатке настолько явственно
взмахнула и жест этот столь недвусмысленно относился к Архилохосу, что два
полицейских с залихватскими усами вытянулись перед бухгалтером во фрунт.
- Президент поздоровался со мной, - пролепетал ошеломленный Архилохос.
- А почему бы ему не здороваться с тобой? - спросила Хлоя Салоники.
- Но ведь я человек маленький.
- Он - президент. Стало быть, всем нам отец, - так откомментировала
странное происшествие Хлоя.
Но тут произошло новое событие, которого Архилохос, правда, также не
понял, но которое преисполнило его еще большей гордостью.
Собственно, он как раз собрался поговорить о номере втором своего
миропорядка, о епископе Мозере, и о той глубокой пропасти, которая разделяет
старо-ново и просто старопресвитериан предпоследних христиан, а затем
вкратце остановиться на новопресвитерианах (этом скандальном явлении внутри
пресвитерианской церкви), как вдруг они увидели Пти-Пейзана (номер третий
миропорядка Архилохоса, до которого, в сущности, речь еще не дошла).
Пти-Пейзан вышел не то из Международного банка, находившегося в пятистах
метрах от президентского дворца, не то из собора святого Луки,
расположенного рядом с банком. Одет он был с иголочки - пальто, цилиндр,
белый галстук; прямо-таки лоснился от элегантности. Его шофер уже распахнул
дверцу "роллс-ройса", и в эту секунду Арнольф заметил Пти-Пейзана. Он
растерялся. Это было небывалое событие в его жизни, и притом поучительное,