"Марина Дяченко, Сергей Дяченко. Земля веснаров" - читать интересную книгу автора

великолепного пренебрежения, что я не удержался и вошел.
Мне были предложены комната, маленькая и чистая, и ужин. Глядя, как
поднимается пар над семикрупкой - традиционной кашей, кулинарной гордостью
Семи Холмов, - я слушал осторожные рассказы жены трактирщика о новостях в
округе. "Но если по совести, - говорила женщина, - новостей нет. Работают
люди с утра до ночи в поле - разве это новость? Торгуют опять же, трактир
хоть и не процветает, но и с голоду умереть не дает. Один завелся, из города
приехал, мясную лавку открыл. Да прогорел: нет покупателей. У барона
поставщики свои, он к мужику торговаться не пойдет. Вот тот покрутился здесь
неделю-другую, мясо нелюдей стухло, он и уехал. Лавка до сих пор пустая
стоит - провоняла так, что никто туда идти не хочет. А удобная лавка, на
перекрестке... Месяц назад толстого Крутика, которого поле с краю, ограбили:
вломились в дом, нашли под полом сундучок со сбережениями и унесли средь
бела дня. Оказалось, какой-то бродяга из Заводи - на другой же день его и
поймали... Вот и все новости, добрый путешественник, а вы в Холмы с чем?"
Она была круглолицая, как подсолнух. Букет свежих "солнечных цветов"
стоял, как полагается, в парадном углу, и орнамент на потолке, если
присмотреться, был тоже из подсолнухов. Старый орнамент, нанесенный еще до
нашествия.
Я подумал, что вполне мог ее знать когда-то. Но, как не узнавал родного
селения, так и эту женщину не мог вспомнить. Она была мне чужая.
- Я торговец из самого Некрая, - сказал я. - Буду покупать - не для
себя, для клиента - дом Осотов.
- Дом Осотов, - повторила она, как эхо. Ее взгляд стал отстраненным. -
Да. Старуха Осот помирает... да.
И она отошла, оставив меня наедине с кашей. Я погрузил деревянную ложку
в густую, отлично выдержанную, политую маслом семикрупку - вкус моего
детства; я понял, что волнуюсь. Что мое спокойствие, отстраненное, как эта
трактирщица, готово разлететься шелухой.
Вошел хозяин, крупный, круглый, поросший изжелта-русой бородой, и с ним
слуга, носатый парень лет пятнадцати. Сразу стало шумно. Хозяин громко давал
указания жене и мальчишке, и непонятно было, доволен он или зол, хвалит или
распекает. Накричавшись, он вдруг обернулся и спросил, уставившись мне в
глаза безмятежно-голубыми гляделками:
- А вы, добрый путник, торговать к нам? Или еще по какой надобности?
- Не так чтобы торговать, - признался я. - Но что дела торговые, это
точно.
- Господин дом Осотов покупает, - тихо сказала жена трактирщика.
- Дом Осотов?
Трактирщик мигнул. Перевел взгляд с моего лица на руки и обратно.
Отвернулся. Покачал головой, будто отвечая сам себе на только что заданный
вопрос.
- Да, - сказал я, глядя, как он расчесывает бороду длинными цепкими
пальцами. - Не для себя. Для клиента. Контора "Фолс", если вы слышали.
- Где уж нам, - пробормотал хозяин. - Некрай... Городская контора... Я
и в городе-то не бывал, не доводилось. А вы, господин, бывали в Холмах?
- Никогда, - я зачерпнул кашу ложкой.
- Дом Осотов, - еще раз повторил трактирщик. - Вот же, прошли те
времена... Самая богатая и уважаемая семья во всех Холмах - до нашествия,
разумеется.