"Марина Дяченко, Сергей Дяченко. Земля веснаров" - читать интересную книгу автора

Угол зрения. Чтобы вспомнить, как все было, мне следовало встать на
колени. Посмотреть с высоты своего прежнего роста. Дом. Частокол. Ворота.
Улица, по которой мы с дедом уходили, бывало, и на рассвете, и поздно
вечером, и...
- Добрый господин! Вы что-то уронили?
Служанка смотрела на меня, как на сумасшедшего. Я поднялся, отряхивая
брюки. Досадно. Мне нельзя привлекать внимания.
- Я потерял монету... Передайте, пожалуйста, хозяйке, что прибыл
коммерсант из Некрая - по поводу продажи.
- Ах да! Ах да! - служанка засуетилась. - Проходите, любезный господин
коммерсант.

***

Через несколько минут я вошел в ее комнату.
Бабушка лежала на огромной дубовой кровати, на льняных простынях, под
балдахином из грубого льна, и льняные же волосы сливались с постелью. Ее
лицо, темное, ссохшееся, неприятно напомнило лица всех, умерших от дряхлости
на моих глазах.
Я сделал несколько шагов и остановился посреди комнаты.
Что-то говорила служанка. Бабушка, в отличие от меня, слушала ее - и
слышала; повинуясь ее приказу, служанка принесла табурет, стопку белой
бумаги и чернильницу с пером. Потом вышла и плотно притворила за собой
дверь.
Бабушка лежала, откинувшись на высоких подушках, и смотрела на меня.
Ее голос, когда-то звучный и даже мощный, все еще служил ей. Она могла
бы сказать, что не рассчитывала увидеть меня в этой жизни - только там, в
небесном лесу, где сплетаются корни всех людей. Она могла бы признаться, что
в ее памяти я навсегда останусь семилетним ребенком. Она могла бы
рассказать, как одиноко и тоскливо было ей в старом доме Осотов, доме-замке,
доме-крепости - без малого двадцать три года.
Все это не имело значения. А значит, не стоило нарушать тишину.
Я стоял перед бабушкой, посреди старой спальни Осотов, в которой был,
наверное, зачат, и смотрел в ее зеленые, чуть поблекшие, но все еще ясные,
полные мысли глаза.
Прошел, наверное, час, а может быть, больше, прежде чем бабушка
опустила веки, указывая взглядом на табурет и стопку бумаги.
Я сел на пол. Придвинул к себе бумаги и, используя табурет вместо
стола, принялся писать по-йолльски длинные, не имеющие силы, только для
отвода глаз необходимые бумаги: контора "Фолс"... договор купли-продажи...
по согласованию сторон...
Бабушка смотрела, как я пишу. Я отводил со лба упавшие волосы,
поглядывал на нее исподлобья: кровать была низкая, даже с пола я мог видеть
ее темное лицо, будто плывущее в воздухе над льняными подушками.
Как над облаками.
Я закончил. Поставил последнюю точку. Отобрал бумаги, предназначенные
бабушке, свернул их трубочкой и с поклоном положил к ее изножью.
Тогда она впервые разомкнула губы, обращаясь ко мне.
- Спасибо, Осот, - сказала она.