"Илья Зверев. Второе апреля (Рассказы, повести и публицистика)" - читать интересную книгу автора

- Ничего, - отвечал он. - Все нормально.
Однажды на вечеринке у Савельева начальника майора Щукина загорелся
спор, .
- Бывает человек-творец, а бывает человек-исполнитель, - сказал
старший лейтенант Бейлинсон, сотрудничавший в газетах. --
Человек-исполнитель без мечты, без поступков.
- Человек-исполнитель никогда бы не вылез из обезьяньего состояния, --
сказал мрачный майор Щукин. - И мы бы сегодня качались на пальмах.
- А я иначе делю человечество, - засмеялся Юра Мартыщенко. - Есть
люди отличные, хорошие и плохие. Отличные - это те, кто относится ко мне
отлично, хорошие - кто хорошо, и плохие - кто плохо. Вот Савелий,
например, отличный человек.
Фролова этот разговор глубоко задел. Хотя говорили вовсе не о нем, а
вообще, с философской точки зрения. Раньше, надо сказать, он к таким
разговорам относился спокойно. Вот в прошлом году полковник Онипко сказал
про него: "Фрол - надежный, где поставишь, там и стоять будет". И Савелий
тогда без всякой горечи подумал: "Да, я надежный, я буду стоять, где
поставят. Но от этого Советскому Союзу что? Вред или польза? Польза! Так о
чем говорить?"
А сейчас вот расстроился... Он проводил жену до дому (они жили через
три барака от Щукина), а сам пошел бродить по городку. Он шел, спотыкаясь о
камни, которые набросал здесь вулкан (все эти сопки со срезанными верхушками
были когда-то вулканами, дышали жаром, плевались лавой и камнями). Он шел,
прислушиваясь к дальнему грому океана, и разговаривал сам с собою.
"Без мечты, без поступков". Конечно, это вполне можно сказать про него.
И деликатный Юра, как настоящий друг, почувствовал и отвел разговор в
сторону, чтоб он не догадался.
Мечты... Какие у него были в жизни мечты? В тридцатом году, когда был
голод, он мечтал сделаться пекарем. Чтоб в любую минуту под рукой был
ржаной, духовитый, с царапающей корочкой...
До войны он мечтал еще разоблачить шпиона. Вот он идет ночью по улице
-- скорей всего по проспекту Красной конницы, последний квартал перед
вокзалом - и вдруг слышит тихие звуки зуммера. Это шпион, занавесив окна,
передает одной иностранной разведке сведения о дислокации наших войск. И тут
Савелий действует дерзко, хладнокровно, но рискуя жизнью, и - "Ваша игра
проиграна, полковник Ганс Швабке".
Какие еще были мечты? Ну, в войну, понятно... Он страстно желал сделать
для всех что-нибудь такое, настоящее, после чего можно было бы сказать, как
в газете: "Каждый советский человек на моем месте поступил бы точно так же".
Лучшие люди сражались с фашистами. Можно сказать, все люди!
А его шесть месяцев вообще не брали: телеграф бронировал своих. Потом
вырвался и сразу угодил на спецкурсы. Там дело было поставлено круто, очень
гоняли на строевой, и он как-то разом усомнился в своих силах и притих.
Когда пришло время выпуска, Савелия оставили при курсах. Как
радиоспециалиста.
- Кантуешься... - беззлобно сказал ему дружок Витя (его потом убили).
Фролов надраил сапоги и по всей форме явился к начальнику курсов. Но
вместо рапорта заплакал.
- Я вас понимаю, - сказал начальник, тоже, видно, не очень военный
человек. - Но напрасно вы недооцениваете задачу подготовки резервов для