"Георг Мориц Эберс. Homo sum" - читать интересную книгу автора

Еще немного минут тому назад она сидела спокойно на полу возле раненого
и, склонясь головою на руку, думала о горе и о своих козах.
Вдруг она услышала на дворе легкий шум, который едва ли был бы услышан
кем-нибудь другим; но она не только услышала, но даже с полной уверенностью
узнала, от кого происходит этот шум.
Шаги Ермия она всегда узнавала безошибочно, и всегда они действовали на
нее с какой-то неудержимою силой.
Девушка быстро подняла голову с руки и локоть с колена, вскочила на
ноги и вышла на двор.
Жернова скрывали ее; она же могла видеть Ермия, не сводившего глаз с
окна.
Мириам взглянула туда, куда были направлены его взоры, и перед ее
глазами открылась та же картина, которой он так залюбовался: прекрасная,
облитая солнечным светом фигура Сироны. Все на ней было точно снег с розами
и золотом, и вся она была точно ангел на новом образе в церкви. Да,
совершенно как тот ангел! И ей вдруг вспомнилось, какая она сама смуглая и
черная, и что он называл ее дьяволом.
Мучительная тоска овладела ею, и она почувствовала себя точно разбитой
и телом и душой; но вскоре она очнулась, и сердце ее забилось в неукротимой
тревоге. Вне себя она прикусила губы, чтобы не вскрикнуть громко от боли и
злости.
Она готова была впрыгнуть в окно, от которого Ермий не мог оторвать
глаз, вцепиться в золотистые волосы Сироны, повалить ее на землю, впиться,
как вампир, в ее алые губы и высосать у нее всю кровь, пока она не лежала бы
перед нею, бледная, как труп, как умершая от жажды.
Потом Мириам увидела, как легкая туника упала с плеча Сироны и как он
при этом вздрогнул и схватился рукою за сердце.
Вдруг ею овладело иное чувство. Она готова была крикнуть ей и
предостеречь ее. И враждующие женщины всегда готовы в душе подать друг другу
руку, когда дело идет о защите целомудренной женственности, которой грозит
опасность.
Мириам покраснела за Сирону, и губы ее уже раскрылись, как вдруг собака
вскочила с лаем на окно, и начался разговор между Сироной и Ермием.
От чуткого слуха пастушки не ускользнуло ни одно слово, и когда Ермий
сказал Сироне, что она так же прекрасна, как и добра, Мириам отвернулась,
чтобы уйти, от злости не будучи более в состоянии слушать.
Вдруг верхний, не плотно положенный камень, за который она ухватилась,
покачнулся, и падение его прервало разговор и заставило девушку вернуться к
больному.
Теперь же она стояла в дверях и ждала Ермия.
Долго, очень долго пришлось ей ждать; наконец он вышел из дома с
Дорофеей, и Мириам успела еще только заметить, как он опять взглянул на окно
Сироны.
Злорадная улыбка мелькнула на ее губах: окно было пусто, и прекрасная
картина, которую он надеялся снова увидеть, исчезла.
Сирена сидела теперь за своим ткацким станком в первой комнате, куда
вышла, заслышав приближающийся конский топот.
Второй сын сенатора, Поликарп, проехал мимо окна на статном отцовском
жеребце, поклонился ей и бросил на дорогу розу.
Спустя полчаса старая рабыня вошла к Сироне, которая, сидя за станком,