"Георг Мориц Эберс. Homo sum" - читать интересную книгу автора

на войне. Сначала выводят в поле стрелков, а тяжеловооруженные остаются
позади и служат им опорою. Если неприятель не подается, тогда уже выступают
они и решают исход сражения. Дай сначала мне поговорить с Поликарпом! Ведь,
может быть, он бросал розы в окно к Сироне только в шутку, потому что она
играет с детьми, точно сама еще ребенок. Я постараюсь допытаться у него, и
если оно на самом деле так, то было бы несправедливо и неразумно упрекать
его. Ведь и предостерегать надо осторожно, и не раз уже случалось, что
человек, никогда не думавший воровать, делался вором только вследствие
ложного подозрения. Такое молодое сердце, которое только что начинает
любить, точно шалун-мальчишка, которого так вот и подмывает идти именно
туда, куда его не пускают. Я сама, будучи девушкой, именно тогда и заметила
в первый раз, что люблю тебя, когда жена сенатора Амана, которая прочила
тебя для своей дочери, начала меня предостерегать от тебя. Кто так
благоразумно пользовался своим временем посреди всех соблазнов греческого
Содома, как Поликарп, кто там Удостоился таких похвал от своих учителей и
мастеров, как он, тому, конечно, не могли повредить легкие нравы
александрийцев. Уже в первые годы человек получает определенное направление
на всю позднейшую жизнь, а в нем уже сложилось направление, прежде чем он
покинул наш дом. Да если бы я даже и не знала, как хорош наш Поликарп, то
стоило бы только взглянуть на тебя, чтобы сказать себе: из сына, которого ты
вырастил, никогда не может выйти дурной человек.
Петр пожал плечами с видом сожаления, точно считая лестные слова жены
за тщеславное безрассудство, затем улыбнулся и сказал:
- Однако у какого ритора ты училась? Пусть будет так; поговори ты с
мальчиком, когда он вернется из Раиту. Как высоко поднялась уже луна! Пойдем
спать. Антонию надо завтра чуть свет ставить алтарь, а я хочу присутствовать
при этом.

ГЛАВА IX


Мириам не ослышалась.
Пока она была принуждена сидеть за ужином, Ермий действительно открыл
дворовую калитку. Он принес сенатору в благодарность за лекарство, которое
помогло отцу, статного молодого козерога, застреленного им несколько часов
назад.
Конечно, с этим можно было обождать и до следующего утра, но он не мог
найти покоя у себя на горе и, пожалуй, даже и сознавал, что его влекло в
оазис не столько желание выразить свою благодарность, сколько надежда
увидеть Сирону и услышать хоть слово из ее уст.
После первой встречи он уже не раз говорил с нею и заходил даже к ней в
дом, когда она давала ему вино для отца и когда он возвращал ей опорожненные
бутыли.
Раз, когда она наливала вино из большого кувшина в сосуд, который он
держал, ее белые пальцы случайно коснулись его руки, и ее вопрос, неужели он
ее боится или почему же так боязливо дрожит его рука, на вид такая сильная,
не выходил у него из головы.
Чем ближе подходил Ермий к дому Петра, тем сильнее билось его сердце.
Перед калиткой он остановился, чтобы перевести дух и собраться с мыслями,
так как чувствовал, что при его возбужденном состоянии ему будет трудно