"Георг Мориц Эберс. Homo sum" - читать интересную книгу автора

одному из всех этих рубцов, которые у меня чешутся, как бы они удивились! Но
прочь всякое высокомерие! Какие заплевания претерпел Ты, Иисусе! А я кто? И
как еще милостиво обошлись со мною, когда я один раз всего вздумал
подставить свою спину за другого! Не показалось даже ни капельки крови! Как
жаль, что этот сухопарый солдат не побил меня сильнее!
Весело шел Павел дальше, и ему вспомнились слова центуриона, что он-де,
если захочет, раздавит его, как червяка. И Павел засмеялся тихонько про
себя, сознавая, что он в десять раз сильнее галла, и вспоминая, как он
однажды повалил на песок палестры хвастуна Аркезилая из Киренеи и своего
двоюродного брата, высокорослого Ксенофана, обоих сразу. Потом мысли его
обратились к Ермию, к его милой покойной матери и к его отцу и - что самое
лучшее - к тому, от какого горя он избавил старика.
Вдруг он заметил на своем пути какое-то растеньице с красноватым
цветком.
Много лет уже он не обращал внимания на цветы и не чувствовал ни
малейшего желания обладать ими; сегодня же он наклонился к милому украшению
скалы и захотел сорвать цветочек.
Однако он не исполнил своего намерения и, еще не успев коснуться рукою
до цветка, подумал: "А кому я подарю его? И ведь, может быть, цветы тоже
наслаждаются дневным светом и тихой жизнью на своих корешках. И как только
эдакое растеньице держится на скале? Поодаль от дороги, наверное, цветут
другие, еще красивее, которых никогда не видит ничей глаз. И если те
красуются, то только для своего Творца и потому, что сами наслаждаются своею
красой. Я теперь тоже отдаляюсь от путей, по которым идут люди! Пусть они
поносят меня! Мне только бы быть в мире с самим собою и с моим Господом, а
больше я ни о ком и ни о чем не забочусь. Кто унизится, - да, кто
унизится... Пробьет, конечно, и мой час! Там в небесах встречу я вновь всех
их: Петра и Дорофею, Агапита и братьев, которые теперь не удостаивают меня
приветствием, и когда Господь мой взглянет на меня, тогда они увидят, каков
я, и бросятся ко мне и будут приветствовать меня с удвоенною ласкою".
Он глядел гордо и счастливо, думая так и продолжая рисовать в своем
воображении радости рая, в уверенности, что именно сегодня приобрел
неотъемлемое право на них.
Никогда он не ходил такими скорыми и длинными шагами, как при подобных
размышлениях, и когда дошел до пещеры Стефана, ему показалось, что путь от
оазиса на гору сегодня гораздо короче обыкновенного.
Больной был в большой тревоге, потому что тщетно ожидал возвращения
сына и боялся, не случилось ли с Ермием какого-нибудь несчастья, или не
покинул уж он его и не бежал ли из пустыни.
Павел успокоил Стефана ласковыми словами и рассказал, с каким
поручением он отправил Ермия на тот берег моря.
Никогда мы не миримся с печальною вестью так легко, как в том случае,
когда ждали вести еще более печальной, поэтому и Стефан выслушал друга
спокойно и одобрительно кивая.
Он уже не скрывал более от себя, что Ермий не созрел Для жизни
отшельника, а с тех пор как он узнал, что его несчастная жена, которую он
так долго считал погибшей, умерла христианкой, он уже легко примирился с
мыслью отпустить Ермия в свет. Прежде все его старание было направлено к
одной цели - собственной подвижническою жизнью и такою же жизнью сына спасти
душу Гликеры от осуждения; теперь же он знал, что она сама нашла путь в