"Георг Мориц Эберс. Homo sum" - читать интересную книгу автора

Царствие Небесное.
- А когда же он вернется? - спросил он Павла.
- Дней через пять-шесть, - отвечал тот. - Рыбак Али, которому я недавно
вытащил занозу из ноги, рассказал мне за тайну, когда я вчера шел в церковь,
что блеммийцы собираются за серными горами. Когда они удалятся, тогда уже
придется отпустить Ермия в Александрию. Мой брат еще жив и примет его ради
меня, как кровного друга, потому что он уж тоже принял крещение.
- Пусть он поучится в столице в школе катехитов, и если он... если
он...
- Потом посмотрим, - перебил друга Павел. - Первым делом надо
освободить юношу от здешней неволи, и пусть он потом ищет себе собственный
путь. Ты думаешь, что в небесах уготована особая обитель славы для таких,
которые никогда не падали, и к таким-то ты желал бы причислить Ермия. Это
напоминает мне одного врача в Коринфе, который хвалился, что он искуснее
всех своих товарищей, так как у него не умерло ни одного больного. И он был
прав: ни одно живое существо, ни человек, ни скотина, ни разу не доверилось
его лечению. Дай только Ермию испробовать свои молодые силы, а если он и не
будет священником, но храбрым воином, как его предки, то и так может честно
служить своему Господу. Но до того еще срок долог. А за время его отсутствия
я буду за тобою ухаживать. Однако у тебя есть еще вода в кружке.
- Ее доливали уже два раза, - сообщил старик. - Та смуглая пастушка,
которая часто поила коз у нашего родника, заходила сегодня на заре, а потом
недавно, за какой-нибудь час до твоего прихода. Она спрашивала про Ермия и
потом предложила сама приносить мне воду, пока он не вернется. Она пуглива,
как птичка, и сейчас же убежала вон туда на гору, едва только успела
поставить кувшин на место.
- Она принадлежит Петру и, я думаю, не смеет надолго оставлять своих
коз без присмотра, - сказал Павел. - Теперь я пойду и поищу тебе кореньев.
От вина придется пока отказаться. Посмотри-ка на меня хорошенько. Как ты
полагаешь, велики ли мои грехи? Думай обо мне как можно хуже, и все-таки
услышишь, может быть, нечто еще худшее. Но вон там идут двое. Постой! Это
Иларион, один из аколитов епископа, и мемфит Пахомий, который только недавно
поселился на горе. Они идут прямо сюда, и у египтянина в руках кувшинчик.
Хорошо, кабы в нем было новое вино для подкрепления твоих сил.
Друзьям пришлось недолго оставаться в недоумении относительно намерения
приближающихся.
Подойдя к пещере Стефана, оба отвернулись от Павла с бросающейся в
глаза намеренностью; аколит даже при виде его перекрестился, точно считая
необходимым предохранить себя от наваждения злой силы.
Александриец понял его, отступил и не произнес ни слова, когда Иларион
сообщил больному Стефану от имени епископа, что Павел виновен в тяжких
грехах и, до полного покаяния, отлучается, как паршивая овца, от общения с
паствой епископа, а следовательно, и от ухода за благочестивым христианином.
- Мы узнали от Петра, - так закончил он свою речь, - что твой сын, отец
мой, послан за море, а так как ты еще нуждаешься в уходе, то Агапит прислал
тебе со мной свое благословение и кувшин хорошего вина, а вот этот юноша
останется при тебе и будет доставлять тебе все необходимое, пока Ермий не
возвратится.
И он подал кувшин старику, пораженному всем слышанным и глядевшему с
удивлением то на него, то на Павла.