"Георг Мориц Эберс. Homo sum" - читать интересную книгу автора

У последнего сердце болезненно сжалось, когда служитель епископа
обратился к нему вторично и указал вдаль с восклицанием:
- Отыди от нас!
Сколько дружеских уз, сколько оказанных и с благодарностью принятых
услуг порвало это восклицание; но Павел немедленно повиновался и прошел мимо
больного, чтобы выйти из пещеры. Взоры обоих при этом встретились, и на
глазах друзей навернулись слезы.
- Павел! - воскликнул больной и протянул обе руки уходящему, которому
готов был простить всякую вину; но александриец не схватил их, а отвернулся
и пошел быстро, и не оглядываясь, по круче в гору, затем опять спустился
вниз, спеша все только вперед, пока не принужден был остановиться у крутого
склона южного оврага, ведущего с горы к оазису.
Солнце стояло еще высоко, и был палящий зной.
Обливаясь потом и едва переводя дух, прислонился Павел спиной к
раскаленному порфировому утесу, покрыл лицо руками и постарался
сосредоточиться, размышлять, молиться; но долгое время напрасно, ибо вместо
того чтобы радоваться страданию, добровольно взятому на себя, почувствовал в
сердце тоску одиночества, и в душе его все еще звучал жалобный зов старика и
возбудил в нем сомнение в правоте своего поступка, который ввел в
заблуждение лучших и праведнейших людей и побудил их к несправедливости
против него самого.
Сердце ныло у него от боязни и тоски; когда же, наконец, опять
воскресло в нем сознание, как он страдает и душою, и телом, он опять как
будто ободрился, и губы его даже улыбнулись, когда он пробормотал про себя:
- Так и следует, так и следует; чем больнее мне будет, тем вернее я
спасусь. И затем! Если бы старик узнал про Ермия то, что узнал про меня,
Боже милосердый, я думаю, это убило бы его. Конечно, было бы лучше, если бы
дело обошлось без этого, этого - ну да, иначе нельзя назвать, - без этого
обмана; но я еще в язычестве был правдив и ненавидел ложь в себе самом и в
других так же, как Авраам - убийство, а все же он по повелению Господа повел
сына своего Исаака на заклание. А Моисей, когда убил египтянина? Я взял на
себя почти то же, что и они, и моя ложь, конечно, простится мне, как им не
вменилось в грех пролитие крови.
Такие размышления возвратили Павлу утраченное равновесие души и
довольство своим поступком, и он начал соображать, вернуться ли ему в свою
старую пещеру по соседству со Стефаном или искать себе другое пристанище.
Он решился на последнее; но прежде всего надо было ему поискать свежей
воды и какой-нибудь пищи, потому что во рту и в горле у него давно уже
совершенно пересохло.
Далее по склону горы бил ключ, знакомый ему, а вблизи этого ключа росли
разные свежие травы и коренья, которыми он часто утолял голод.
Павел прошел вниз по склону, потом свернул налево и очутился на
маленькой возвышенной площадке, которая, будучи легкодоступной со стороны
ущелья, спускалась к оазису отвесной стеной в несколько саженей высоты.
Между этой площадкой и горной громадой торчало множество отдельных
утесов, точно какие-то гранитные шатры, точно высоко вздымающиеся волны
моря, застывшие и обратившиеся в твердый порфир.
За этими скалами пробивался ключ, который он и нашел после недолгих
поисков.
Освежившись и с вновь окрепшей волей, терпеливо сносить самые тяжелые